Отношение к молодежи — особенно в последнее время — характеризуется широкой амплитудой: то мы беспричинно, безудержно причитаем о духовной неурядице молодых, то бьем себя в грудь: «Взрослые-де сами во всем виноваты», то, напротив, укоряем еще не определившихся в жизни юношей и девушек — не на верном, мол, пути. И принимаем порой соответствующие радикальные меры, регламентирующие будущее молодого человека не самым желательным для него образом. В корне слова «наставники» слышатся поучительные, строгие интонации, которые кристаллизуются порой в обоюдонеприступную баррикаду. Конечно, заигрывать с молодежью не надо, даже дети недоверчиво выслушивают покровительственно-снисходительное сюсюканье. Но старшим не мешает стать внимательнее, честнее во всем разбираться, не упражняться в морализаторстве, но вести самый настоящий диалог, а не безапелляционно вершить судьбы подопечных, как должностные лица в описанных ситуациях.

Промозглым, пасмурным днем Андрея попросили освободить комнату общежития. В его трактовке мотив был такой — «захотели выбросить на улицу, как бездомную собаку». С беременной женой и годовалым младенцем на руках.

Это, так сказать, кульминационный момент взаимонеприятных «разборок» Андрея с его альма-матер.

Не ведал он, не гадал, что так закончится его студенческая карьера в Московском университете, когда, задолго до этого ненастного дня, находясь на летней практике в Крыму, столь безответственно отмахнулся от своего обещания: быть такого-то числа в военкомате. Локти потом кусал студент из-за своего беспечного головотяпства: были нервные походы и в военкомат, и в отделение милиции, в прокуратуру и в райком комсомола. А толку?

«...Лишь при содействии 76-го о/м г. Москвы Андрею Владимировичу Фурнэ, 1961 г. р., студенту III курса геологического факультета МГУ, была вручена повестка в Гагаринский РВК... Во время неоднократных бесед в... комитете ВЛКСМ Андрей признавал, что... сознательно уклоняется от призыва в ряды ВС СССР. Тем самым он совершил действия, наказуемые в уголовном порядке».

Справка по персональному делу комсомольца смахивает на приговор. Андрея стремительно исключают из комсомола, затем — из университета. Еще бы! «Военкомат передал материалы на А. В. Фурнэ в районную прокуратуру». Такие вот дела.

Заметный на курсе, способный студент, отличник. Признанный фаворит преподавателей. Организатор научной работы. Обладатель грамот и благодарностей. Староста группы начиная с 1-го курса. Комсомольский стаж — без малого 10 лет. И вдруг «... в уголовном порядке». Составлявший справку секретарь факультетского бюро комсомола явно перегнул палку. Решать такого рода вопросы — прерогатива судебных инстанций.

Во всех перипетиях незадачливого призывника вполне компетентно разобрались правоохранительные органы.

Выяснилось, что горе-призывник не сумел толково разъяснить причину своей задержки — более позднее, чем ожидалось, окончание срока практики — работнику военкомата. А тот, в свою очередь, погорячился и, обвинив студента в несовершенных им грехах, чуть не подвел его под статью, что называется. Коса на камень... Не услышали, получается, друг друга два взрослых в общем-то человека. Тем не менее вина не поровну! Как-никак старший по возрасту, опытный (по стажу работы) офицер с очень уж легкой душой определил для себя: Андрей — отрезанный ломоть.

Прокуратура района закрыла несколько надуманное, сказать по правде, дело. Однако в университете рассудили — прокуратура нам не указ. И оставили свой «приговор» в силе. Согласно, видимо, некоему «УК МГУ», основанному на презумпции виновности, очевидно. Не захотели признать, что малость поторопились.

Когда вся подноготная этой истории стала известна в группе, состоялось экстренное собрание. Решили — ограничиться выговором. На более серьезное наказание лжедезертир, по мнению сокурсников, не тянул. В факультетском бюро это расценили как «непринципиальное отношение и нетребовательность к своему товарищу».

Но ведь в самом деле — к товарищу, с которым не один год делили они нагрузку семестров, волнения и тревоги сессии, отраду и расслабленность каникул, упоительность и загар летней практики. Андрея знали и уважали не только как старосту. Ему многие сочувствовали, понимая, что стал он жертвой досадных обстоятельств и накладок, «попал под лошадь», как говорится.

Собственно, большего Андрей и не желал. Сохранить доброе имя. Чтобы не перешептывались за спиной у жены: «Ну вот, Светлана второго ребенка ждет... Ясное дело — рассчитывают на очередную отсрочку для Андрея. Лишь бы в армию не идти».

Огромными, не умещающимися в карманах брезентовой куртки ладонями и солидной черной бородой Валентин куда больше похож на будущего геолога, нежели Андрей. Выглядит (не иначе из-за той же бороды) несколько старше. Хотя на деле пятикурсник Московского энергетического института Валентин Соломатов младше бывшего студента геофака МГУ Андрея Фурнэ на целых три года. И о «геологической» романтике знает только как руководитель КСП факультета по «костровым» песням.

Общее в их студенческих биографиях то, что обоих исключили из вузов «за дезертирство». Что касается Соломатова, то — с трудового фронта. Он не поехал на «картошку». Хотя, если быть точным, согласно приказу Минвуза, СССР, причиной отчисления может служить лишь академическая неуспеваемость или аморальный поступок.

Чего греха таить, в отличие от Фурнэ Соломатов учился не блестяще. Но задолженностей у него не было. А вот насчет «аморалки»...

Декан Николай Владимирович Астахов, оправдывая суровую меру по отношению к Валентину, счел возможным припомнить без пяти минут выпускнику выговор на первом курсе, ссору с преподавателем на втором... что-то там еще. Дела давно минувших дней, словом. Действовал декан с этаким прокурорским размахом, но без учета срока давности, как положено у юристов.

Право, у Валентина характер далеко не сахарный. Бывает резок и вспыльчив. Правду-матку в глаза запросто рубанет, что не всякому по нраву... Кандидатура для принятия дисциплинарной кары самая соблазнительная. Неудобный.

Короче, у декана рука не дрогнула, когда он подписывал докладную. Причем дату — 03.09.86 — указал такую, что выходило: Соломатов — тот еще плут, поскольку в институт-де пришел уже после отправки курса на сельхозработы.

А между тем «дезертир» был на факультете накануне отъезда. Приходил не отпрашиваться от работы, а с просьбой перевести его на «внутривуз» (работу в городе). И не был голословен: документы удостоверяли, что состояние здоровья его беременной жены (обморок за обмороком) не позволяет ему на месяц оставить ее в пустой квартире без присмотра.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.