Все засмеялись.
- Эй, божья старушка! - крикнул Кузнецов, - оставь паренька. Что ты его колешь, разве он белогвардеец? Слазь, Павлуха. Что ты делал?
- Тебя ждал.
- А по что же тебя бабушка колошматила?..
Павлушка молчал.
- Эх, парень, парень! - Кузнецов покачал головой, - а еще в партию просился. Да разве озорникам в партии место. Нет, надо из города горлана вызвать, чтобы он на заводе союз молодости сделал, авось поменьше озорства будет...
Павлушка быстро спросил:
- А когда же ты его позовешь?
- А когда хулиганить перестанешь.
- Да, ведь от скуки все это, - заныл Павлушка. - Делать нечего. Вот ты говоришь, все должны участвовать на общую пользу. А в партию нас не принимают. Только флаги одни на демонстрациях держать позволяют. Да нетто это участие? И опять мы в забросе, как и при тех... Ты, вот, позови кричала-то этого, который раз сулил...
Кузнецов хмыкнул, потеребил бороденку, опустил на Павлушку насмешливый взгляд.
- Ладно, посмотрим... - и, запахнув свою поношенную шинелишку, содранную с бездыханного «инглиша», пошел, поеживаясь от ветра.
Павлушка постоял еще, вдумываясь в сказанное Кузнецовым и вдруг, гикнув бешено, размахивая шапкой, рванулся по лужам, забрызгивая встречных и поперечных.
- Эх-ма!
Особенно норовил испятнать брызгами белые платья девушек. Весной белое в моде, плавало белое по всей улице, шарахнулось от Павлушки, дразнило:
«Наш Павлушка,
Женат на телушке
У нашего Пашки»...
- Ах вы, сороки бесхвостые!
Налетал волком, мял, щипал, разбрасывал и опять рвался вперед - мимо бани, бараков, казарм - к реке. А уж за спиной метался - плач, охи, причитки:
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.