Свиданье – не в свиданье!»

И семья – не семья, могла бы она добавить. Когда Анна дала окончательное согласие на брак, Гумилев три дня провел с ней в Киеве, а на четвертый уехал в Одессу, оттуда – пароходом – в Африку. Ахматова поняла, что ее согласие продиктовано тем, что кто-то ее «ведет», и решение от нее не зависит.

«…но люди, созданные друг для друга, соединяются, увы, так редко…»

Через год они обвенчались, и только тогда Анна призналась мужу, что пишет стихи. Он отреагировал, мягко говоря, странно:

– Может быть, ты лучше будешь танцевать? Ведь ты гибкая.

И позже, рассказывая друзьям о жене, небрежно ронял:

– Анечка у меня тоже… стихи пишет.

Тут главное – «у меня». А разве у «себя» Ахматовой не было? Впрочем, Гумилев привык к женскому обожанию, привык, что женщины как бы растворяются в нем, подчиняются безусловно и безоговорочно, принимают все его капризы. Анна же…

«…Как не похожи на объятья

Прикосновенья этих рук!

Так гладят кошек или птиц…»

Гумилев говорил ей, что отдавать публике такие стихи — отсутствие вкуса, дурной тон. Нелепо и странно замужней женщине и матери воспевать какие-то любовные страдания. Занялась бы лучше домом, создала бы уют.

– Я – не хозяйка. Про меня кто-то сказал, что у меня кольца в суп падают, – заметила Ахматова много лет спустя.

Разочарование было взаимным. Реальные измены Гумилева ранили Анну, а ее поэтические страдания… оскорбляли супруга тем, что выносились «на публику».

Рождение сына Льва уже ничего не могло изменить в отношениях супругов, поскольку оба давным-давно были обвенчаны каждый со своей музой. И если по-человечески они еще пытались найти общий язык во взаимной любви, то их музы друг друга – ненавидели.

Впрочем, любить необыкновенную женщину – задача сложная. А Ахматова была не просто необыкновенной, она была уникальной, единственной в своем роде.

Анна молчаливо презирала все бытовые мелочи: пришить оторвавшиеся пуговицы у шубы – вульгарно, а запахнуться в нее, наподобие тоги, – самое естественное, что только может быть. Вести дом – пошло, а ночи напролет писать стихи – совершенно нормально, только так и можно жить.

«Настоящий поэт тот, кому ничего нельзя дать и у которого ничего нельзя отнять».

Но женщина-поэт с ее любовной жаждой... Ведь для утоления такой жажды мало, чтобы

мужчина просто любил: женщина-поэт страдала от этой скудости, ведь она искала равнозначности для утоления бессмертной страсти. И… не находила.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.