Саша нашел пистолет в своей собственной квартире. Рылся на антресолях в поисках старого рюкзака, с которым собирался уезжать из Москвы, и наткнулся на него в самом углу. Пистолет лежал, прикрытый сверху грудой тряпок. Табличка на его рукоятке не оставляла сомнений, кому он принадлежит: «Тов. Долгополову Д. Л. За верную службу Родине».

Саша спустился со стремянки и стоял в коридоре, тупо рассматривая эту надпись, когда отворилась дверь отцовского кабинета. Виктор Васильевич повел себя неожиданным образом. Мягко забрав у Саши пистолет и положив в карман, он обнял сына за плечи и увел к себе. Здесь он посадил Сашу в кресло напротив себя, взял его руки в свои и долго молчал — то ли решаясь на что-то, то ли собираясь с мыслями...

Сухов слушал меня внимательно, машинально рисуя на листке бумаги-кружки и квадратики, но я заметил, что в процессе моего рассказа между бессмысленными каракулями появились две-три короткие записи, причем одна даже с тремя восклицательными знаками. Я ликовал.

Разумеется, все это я рассказывал Сухову в несколько более упрощенном виде, без особых прикрас и лирических отступлений: только факты. Однако некоторых театральных эффектов я все-таки не чурался и, дойдя до того места, когда Виктор Васильевич застукал Сашу в коридоре с пистолетом в руках, сделал паузу, во время которой Сухов отложил ручку, откинулся на спинку стула, вздохнул и пробормотал:

— Да, что-то в этом роде мы предполагали.

— Вот как, — сказал я с сожалением. Театральный эффект пропал даром.

Сухов взглянул на меня и усмехнулся.

— Ты, может быть, не заметил, — проговорил он иронически, — но мы тоже старались не терять времени даром.

Это был явный намек на нашу вчерашнюю встречу, которой увенчался мой бесславный вояж в Крылатское.

— Ну ладно, — махнул рукой Сухов, переводя разговор, и я высоко оценил его благородство. — Рассказывай дальше.

Дальше у меня было припасено самое главное. Так, во всяком случае, мне представлялось. Дальше следовала история Виктора Васильевича Латынина. Как я ее понимал.

Вероятно, все началось несколько лет назад, когда Латынин-старший вдруг понял, что антикварный бизнес идет на спад. Как это сказала Елена Сергеевна? «Сейчас с этим стало так трудно!» Все меньше, даже в провинции, оставалось простофиль, готовых за гроши отдать уникальные вещи. А тут еще и конкуренция за последние годы возросла. Латынин же привык жить, ни в чем себе не отказывая. Конечно, он мог бы потихоньку продавать свою коллекцию. Но в том-то и дело, что расставаться он ни с чем не хотел. Всю жизнь он что-то приобретал, собственно, из этого и состояла его жизнь, в этом был ее главный смысл. И начать отдавать — значило изменить себе. А изменять себе Виктор Васильевич Латынин не привык. Вот тогда, по всей видимости, они и нашли друг друга с Маратом. «Клиенты» были из среды знакомых Латынина, исполнение Старикова и Галая.

А рядом жил сын. И нельзя отказать Виктору Васильевичу: сына он действительно любил. И по-настоящему страдал от отсутствия с ним общего языка. Наверное, он совершенно искренне жаловался мне тогда, что не умеет добиваться авторитета совместными турпоходами или домашними спектаклями. Но сам принцип ему был, видимо, ясен. Потому что он тоже решил привлечь сына к совместному делу. Момент был выбран подходящий, а может, намеренно создан: парень решил зарабатывать деньги самостоятельно.

Частенько бывает, что у родителей-преступников вырастают подобные им дети. Но случается и иначе. А Латынин-папа хотел таких случайностей избежать. И он решил сделать сына не просто наследником. Он захотел сделать его сообщником.

Программа, вероятно, была рассчитана на долгий срок, но зато какой в конце сулила она триумфальный результат: полный контакт с любимым сыном! Вот тут и произошла первая осечка — Саша нашел пистолет. (Думаю, у Латынина он хранился потому, что во всей шайке его квартира считалась самой безопасной.) И теперь Виктор Васильевич вынужден был сидеть напротив сына и лихорадочно придумывать, что сказать.

В продолжение этого рассказа Сухов молча глядел куда-то поверх моей головы, вертя в руках карандаш. Пометок он больше не делал, и я совершенно не мог понять, как он относится к моей версии, такой стройной и продуманной.

— Так, — сказал он наконец и стукнул карандашом по столу — Это все замечательно, но это все лирика. А меня интересует, что было дальше. Что сказал папаша?

Я решил на него не обижаться. Факты его, видите ли, интересуют. А вопрос, как, почему человек докатился, — это, значит, лирика... И я сказал:

— Папаша повел себя не лучшим образом. Совсем растерялся, понес какую-то околесицу. Про друга, который попал в историю и совсем запутался, про то, что ему надо помочь, но нельзя рубить сплеча... Что-то в этом роде.

— И тут мальчишка брякнул ему про Марата, — уверенно сказал Сухов.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 11
• 12
• 13
• 14
• 15
• 16
• 17
• 18
• 19
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.