Жанра, в котором изначально известен финал поединка — преступника обязательно поймают. В невзыскательности зрителя, которому только погони да перестрелки подавай, как не без основания считают одни? Или, наоборот, в обращении современного детектива к острым, актуальным проблемам повседневности, как, тоже вполне справедливо, считают другие?

«Вечер с детективом — это прекрасно», — призналась как-то Анна Ахматова. И была совершенно права. Уже давно канули в Лету споры: детектив — литература ли это? Безусловно, если литература настоящая. Не нужно прибегать к помощи классиков от Эдгара По до Достоевского, чтобы доказать, что детектив уверенно занял свое место среди большой литературы. Ведь разве только вопрос «как и кто?» влечет нас к прозе П. Нилина и Ю. Германа, B. Богомолова и А. Адамова, братьев Вайнеров и C. Высоцкого, Ю. Семенова и Л. Шейнина, многих других советских мастеров детективного жанра?

Но давайте попробуем вспомнить телеленты, посвященные советской милиции. «Рожденная революцией», «Следствие ведут знатоки», «Место встречи изменить нельзя», «Черный треугольник» и... все. Маловато. Почему? Да потому, что большинство «невспомненных» фильмов, отличающихся друг от друга лишь «составом преступления», часто сливаются в нашей памяти в некое общее «среднедетективное» произведение. А предсъемочная заявка режиссера на показ «Будней уголовного розыска» оборачивается на телеэкране лишь очередной головоломкой, слегка окрашенной приметами милицейской службы: сиренами спецмашин, мельканием лампочек и треском телетайпа в дежурной части, демонстрацией новинок современной криминалистики. В общем, всего того, что уже давно стало чуть ли не обязательными штампами кино- и теледетективов. И тогда мы снова вспоминаем любимых «ветеранов»...

Много вечеров мы были свидетелями того, как мужали разум и сердце Николая Кондратьева — главного героя сериала «Рожденная революцией». Перед нами развернулись не просто криминальные истории. Мы видели не стандартные фигуры детектива — свидетелей и обвиняемых, а живых людей, «живущих» на экране в конкретном времени 20-х, 30-х, 40-х годов, ощущали дух этого времени, его приметы, ритмы. Конкретная, реальная жизнь страны, а не условно-детективное, вневременное место действия очередного «дела» давала ощущение документальности, подлинности происходящих событий. Перед нами была и исповедь главного героя: вся история нашего государства прошла через его сознание; умение Кондратьева искать не только преступников, но глубинный смысл событий делало эту исповедь значительной, необходимой сегодняшним зрителям, что, кстати, и показала повторная демонстрация фильма «Рожденная революцией». Напряженность непрекращающейся борьбы нового со старым, отжившим, — вот что «держало» фильм за фильмом. Каждый персонаж — положительный ли, отрицательный, эпизодический или центральный — был ярок, достоверен.

Вот мы и подошли к тому, что отличает настоящий детектив от просто гонки с преследованием. Подошли к людям, олицетворяющим главную задачу и идею жанра — конечную победу Добра над Злом. Следователю и преступнику — альфе и омеге детектива.

Вспомните экранизацию романа братьев Вайнеров «Эра милосердия» — фильм «Место встречи изменить нельзя». Его успех во многом зависел от того, что полнокровным и неординарным образам Шарапова (В.Конкин) и Жеглова (В.Высоцкий) противостояли живые, яркие образы по-настоящему сильных, по-своему умных бандитов Фокса и Горбуна, великолепно сыгранные А.Белявским и А.Джигарханяном.

Кинематографисты студии имени А.Довженко обратились к творчеству тех же братьев Вайнеров, экранизировав их роман «Гонки по вертикали» (режиссер-постановщик А. Муратов). Это остросюжетное произведение, рассказывающее о бескомпромиссном противоборстве сотрудника уголовного розыска Станислава Тихонова и вора-рецидивиста Алексея Дедушкина по кличке Батон, могло бы, наверное, принадлежать к лучшим образцам психологического социального детектива.

...В романе постоянное чередование «тихоновских» и «дедушкинских» глав работает на главную мысль — неизбежность поражения личности, воплощающей социальный паразитизм, стремление жить за счет других, строить свое материальное благополучие на обмане. Фильм поначалу обещал многое...

Обычно, когда речь заходит о поединке следователя и преступника, принято писать о психологической борьбе, необходимости не только «физической», но и нравственной победы представителя закона. Все это, безусловно, так. В романе Вайнеров шла борьба двух идеологий. Недаром ключом к пониманию образа Батона и идейной сути романа стали слова Тихонова: «Враг. Стал бы я с ним четыре часа разводить тары-бары, если бы он был просто сволочь. Но он нам враг и требует серьезного отношения». Валентин Гафт очень точно и достоверно сыграл не только опасного и умного преступника, но и убедительно показал причину нравственной деградации этого в общем-то одаренного человека, растерявшего свою жизнь и талант в погоне за «золотым тельцом» неправедной наживы.

Все достоинства ленты относятся только к началу фильма. В ключевых частях роман уже не читается постановщиками, но пролистывается ими. И тут, конечно, можно посетовать на «коварное» ТВ, «победившее» литературный первоисточник, но ведь авторы-то сценария — сами братья Вайнеры. Они, словно разлюбив своих героев и сам роман, начинают переписывать его «набело». И вот уже окончательно и бесповоротно влюблен Тихонов, допрошены все свидетели и найдены все чемоданы, разработана чуть ли не общевойсковая операция по захвату Батона в аэропорту и; наконец, героически — непонятно зачем, — поддерживая спиной закрытую дверь, подставляется под пули главный герой. В общем, фильм, начатый по Вайнерам, в финале превращается в нечто среднетеледетективное, весьма далекое от романа. Так безрезультатно закончились интересно заявленные «телегонки» за произведением Вайнеров.

А чем привлекало нас каждое новое расследование, которое всякий раз с блеском проводили «Знатоки» А. и О. Лавровых? Конечно, прежде всего оперативностью, с которой очередное «дело» откликалось на актуальные, злободневные темы, будь то антикварная «болезнь» («Подпасок с огурцом»), профилактика преступлений среди молодежи («Динозавр» и «До третьего выстрела») или борьба с негативными явлениями в сфере торговли («Из жизни фруктов»). Выгодно отличали телецикл от общей массы детективов и образы тех, с кем вели «незримый бой» Знатоки. Отрицательные персонажи никогда не были второстепенными. Каждый из них оказывался не просто традиционным злодеем, выполняющим чисто служебную функцию преступника, а живым, реальным человеком, за сложной судьбой которого четко угадывалось желание авторов ответить на вопрос: «Почему он стал нарушителем закона?» Но главный интерес, конечно, в «Знатоках» представляли сами Знатоки. Обстоятельность и рассудительность следователя Знаменского (Г. Мартынюк) контрастно оттеняли горячность и постоянную жажду деятельности инспектора уголовного розыска Томина (Л. Каневский), а женственность и обаяние эксперта-криминалиста Кибрит (Э.Леждей) вносили свое разнообразие в процесс расследования. Поначалу между ними начинали складываться не только служебные, но и какие-то теплые, человеческие отношения, которые характеризовали их не только как коллег и друзей, но и как по-настоящему интересных людей. К сожалению, в последних передачах положительные герои поблекли. И, наверное, не стоит винить в этом только актеров — они просто устали в энный раз повторять однажды сыгранное. Ведь вряд ли можно назвать развитием образа преждевременную седину или очередное повышение по службе. Тем более, что и сама драматургия не дает им возможности хотя бы для маломальского развития, трансформации давным-давно «законсервированных» характеров.

Подчас именно эти художественные издержки приводят к некоторому идейно-воспитательному перекосу отдельных серий. Как это ни парадоксально, но в последних фильмах цикла Знатокам все труднее становится бороться и побеждать своих противников. Нет, не в сюжетном плане. Здесь как раз все обстоит благополучно — преступников вовремя обезвреживают. Но вот по части зрительских симпатий к участникам поединка дело не всегда обстоит так же однозначно. Уж очень неравноценными с художественной точки зрения оказываются они. Зачастую живые, полнокровные образы правонарушителей заметно перевешивают анемичные фигуры Знатоков.

Особенно заметно это в последнем, восемнадцатом деле — фильме «Полуденный вор». В конце концов, наверное, можно было бы простить ему и некоторую вялость действия, и неоправданные длинноты, и наскоро, формально связанные между собой сюжетные линии. Принимая правила игры детективного жанра, мы можем попытаться поверить, хотя и с большой натяжкой, что взрослая женщина начнет гоняться за бандой угонщиков автомобилей в одиночку (она что, кино не смотрит, тех же «Знатоков», чтобы не знать, как печально кончаются для самодеятельных сыщиков подобные действия?). Готов согласиться с несколько прямолинейным морализаторским пафосом фильма, сводящимся к тому, что неразборчивость в знакомствах до добра не доводит, хотя не вполне уверен, что все грубые продавщицы винно-водочных магазинов обязательно занимаются скупкой краденого, а изобретатели-одиночки поступают на содержание к уголовникам.

Но вот в чем уверен на сто процентов, так это в искреннем, пусть и невольном восхищении, которое испытывают создатели фильма к... полуденному вору. Весь набор эпитетов, которые обычно достаются положительным героям приключенческих лент, переадресован в данном случае ему. Сильный, умный, мужественный, находчивый, верный в любви, обаятельный Царапов (С. Сазонтьев) словно пришел на экран из душещипательных «воровских» романсов. И хотя в финале авторы, спохватившись, начинают развенчивать его, пользуясь уголовной терминологией, «довешивая» ему и надрывное раскаяние, и ограбление многодетной семьи рабочего, но делают это так формально, скороговоркой, что побороть симпатии к современному Робин Гуду с отмычкой они уже не в силах.

Конечно же, взрослые (может быть, за исключением женской половины, явно попавшей под неотразимость мужских достоинств вора) вряд ли поддадутся обаянию этого отрицательного персонажа, но как быть с юными телезрителями, чьи критерии и оценки еще не сформировались, чья потребность в романтическом герое не обладает еще иммунитетом от ложных кумиров? Тут бы и противопоставить Царапову Знатоков, но как это сделать, если на экране, по сути дела, лишь безликие символы закона? Уверен, что создатели стремились к прямо противоположному эффекту — развенчанию умного, но опасного преступника, однако, невольно залюбовавшись «сильной личностью», сделали его чрезмерно привлекательным. А в результате поединка «полуденный вор против Знатоков» проигрывают, формально выигрывая, не только Знатоки, но и телезрители.

Авторы четырехсерийного телефильма «Профессия — следователь» («Экран», автор сценария И. Менджерицкий, режиссер А. Бланк), снятого в жанре социального детектива, нашли очень точное и взвешенное соотношение между героями, стоящими по разные стороны закона. Они не просто расследуют сложное дело о крупном хищении социалистической собственности, но и раскрывают причины, его породившие, не просто изобличают группу опасных мошенников и воров, но и обличают растлевающее влияние жажды наживы на души и судьбы людей, размышляют о мнимых и подлинных ценностях нашей жизни, о мнимых и подлинных ее хозяевах.

Ведь новоявленный супермен, «мозговой центр» шайки — адвокат Лыкин (Э.Виторган) страшен для нас, для всего общества не столько своей преступной деятельностью (в конце концов фильм убедительно демонстрирует неотвратимость и неизбежность возмездия), сколько способностью «заражать» окружающих своей агрессивной уверенностью в том, что все в этом мире продается и покупается. Раз — и пенсионер, бывший фронтовик Губанов (Н. Пастухов) меняет свою честно прожитую жизнь на редкую библиотеку, приобретенную им на «зарплату» курьера жуликов. Два — и почти «созрел» для более крупного дела мелкий фарцовщик и пакостник, пригретый главарем.

Но если бы фильм ограничился показом только преступников, получился бы еще один крепкий средний детектив, и не более того. Ведь куда опаснее лыкиных и крупаниных их легальные сообщники. Это и некий чиновник (великолепная актерская работа В. Шиловского), «сидящий» на книжном дефиците и ничуть не пугающийся прихода следователя, а, напротив, с вежливой издевкой предлагающий ему выгодную «дружбу», и даже не потому, что один из его друзей сам «сидит» на прокуратуре, а потому, что он глубоко убежден в уголовной ненаказуемости и всемогуществе принципа «ты — мне, я — тебе»). Это и жена Крупанина — внешне интеллигентная и милая женщина, упорно «не догадывающаяся», на какие деньги муж делает ей многотысячные подарки, но с удовольствием их принимающая. Это и коллективный портрет людей, «умеющих жить», которые прямо-таки с нэпмановским размахом гуляют в загородном ресторане. Это ведь с их молчаливого одобрения, а часто и при активной поддержке создается благоприятная питательная среда для всевозможных махинаций, взяточничества, хищений. И создатели фильма зло, хлестко, наотмашь бьют именно в эту оборотную сторону преступления, ведут с телезрителями по-граждански, по-художнически честный и смелый разговор о наболевшем.

Кстати сказать, именно изображение «сладкой жизни» становилось для многих детективов своеобразным камнем преткновения. И вот почему. Уж слишком часто демонстрация отдельных изъянов социального бытия нашего общества перерастала на экране (пусть даже невольно, помимо авторского замысла) в их живописание, выдающее «подсознательное» восхищение создателей «фирменной» атрибутикой, ресторанной обстановкой, великосветскими манерами этих самых «умеющих жить» героев. А что говорить тогда о зрителях, особенно молодых, чьи эстетические да и нравственные критерии еще не окончательно сформировались и в ком еще велико желание подражать героям теле- и кинофильмов?

Бесспорная удача фильма «Профессия — следователь» и большая заслуга Г. Буркова (было известным риском пригласить на эту роль артиста, за которым в кино еще долго будет тянуться шлейф недотепистых комедийных персонажей и деревенских чудаков) в создании образа Бориса Ивановича Антонова. Тоже, кстати сказать, немолодого полковника милиции. Чем же запомнился и, смею думать, пришелся по душе этот человек? Существует готовый набор эпитетов, которые в таких случаях, как этикетки, приклеивают герою. Да, искренность, доброта, вера в человека, желание помочь оступившемуся, умение принимать чужую боль как свою собственную, и так далее. Всеми этими качествами обладает и герой Буркова. Но хотелось бы отметить главное — внутреннюю интеллигентность его Антонова. Не внешнюю, которая, по мысли некоторых создателей детективов, заключается в энциклопедических знаниях или в мягкой, беззащитной улыбке и обязательном «вы», а ту глубинную душевную потребность не только иметь высокие нравственные принципы, но и умение не растерять их, общаясь с далеко не лучшими представителями рода человеческого, отстаивать их везде и всегда, в большом и малом. В этой верности идеалам — истоки моральной победы Антонова над мнимыми хозяевами жизни. Актер не изображает интеллигентность своего героя, а ненавязчиво, без малейшего пережима дает нам самим ощутить, почувствовать и поверить в интеллигентность Антонова.

• Страницы:
• 1
• 2
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.