Все было кончено. Для меня это стало ясным с первой минуты, едва порвался прогнивший от бесконечных дождей канат. Сначала в воду свалился тюк со спальными мешками. Пучина сразу же поглотила его и выбросила у берега разбухшим, с рваными боками. Тюк попал потом на быстрину и запрыгал по валунам вниз. Затем, позванивая кольцами, в реку камнями попадали рюкзаки с продуктами.

— Рацию!.. Рацию держи! — закричал Николай и бросился к обрыву. Никита метнул в бурлящий поток маут*. Ремень со свистом вспорол воздух, гибко изогнулся, щелкнул, зацепив последний рюкзак. Я нетерпеливо раскрыл его, полагая, что там наш НЗ — большая банка шоколада. В рюкзаке оказались простыни.

_______

*Маут — аркан для ловли оленей.

— Этого хотел шайтан, нацалнык,— спокойно молвил Чагылган.

Николаева бородища свирепо описала в воздухе полукруг.

— Заткнитесь, вы!..

Вскоре мы молча стояли у обрыва и глядели на бесовскую пляску реки. Николай по привычке засунул в рот клок бороды, переломил мохнатые, сросшиеся брови. Потом повернулся к Чагылгану и сказал:

— Вы уж простите... сгоряча я.

Чагылган опустил глаза, будто сам провинился. Он не любил, когда перед ним извинялись.

— Все, однако, может быть, нацалнык... Николай положил на мое плечо руку и сказал:

— Пойдешь с проводниками на базу. Передай: с документацией все в порядке. Остальное знаешь сам... Пусть высылают самолет с полным комплектом. Пойдете кратчайшим путем — через Беркунд,— Теперь он говорил для Чагылгана и Никиты.— Четверо суток мы как-нибудь продержимся.

...Эта беспокойная ночь вымотала нас всех: и меня, и Чагылгана, и Никиту.

«Пути еще одна луна. Две луны мы прошли»,— назойливо вертелись в голове слова Никиты.

И я отсчитывал тысячу шагов, потом еще тысячу и еще, удивляясь, как не надоест мне это занятие и как человек может пройти без отдыха три луны.

Привалы были короткими, только тогда, когда непременно требовалось остановиться: например, съехал в зубчатом горном ботинке носок или распоролся об острый камень рюкзак.

Чагылган иногда останавливался просто так и подолгу глядел в густую пахучую темноту.

— Худо, ой, худо, нацалнык! — тонко выводил он и дергал меня за рукав.

Из темноты вырастал Никита.

— Идем же, отец! Идем,— певуче говорил он и стыдливо смотрел на меня своими большими, совсем девичьими глазами.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.