Писатель Александр Плетнев живет и трудится неподалеку от Владивостока, в угольной столице края – городе Артеме. Плетнев – участник VI Всесоюзного совещания молодых писателей. Недавно вышла книга его рассказов «Чтоб жил и помнил» (Дальневосточное книжное издательство).

Язык рассказов молодого прозаика веский и ясный, язык человека, привыкшего к упорному труду, знающего цену приманчивым пустопорожним красивостям. Слово крепко подогнано к слову, фраза надежно прилажена к фразе. Дела и дни Александра Плетнева прочно связаны с расцветом Дальнего Востока: он работал в сибирском колхозе, служил на Тихоокеанском флоте, выдавал на-гора уголь. Поначалу повествование Александра Плетнева может показаться несколько суровым, но стоит вчитаться, вдуматься, познакомиться с рабочими и инженерами, с ребятишками и работницами, со всеми, кто окружает литератора в жизни и оживает на страницах его рассказов, это впечатление рассеивается, и за скуповатой, деловитой фразой видятся такая сердечная теплота и нежность, такая искренняя любовь к другу-труженику, что невольно начинаешь понимать глубже непререкаемую истину: мир земной в конечном счете преображается не стальными громадами машин, а всесильной, с виду такой беззащитной душой человеческой.

Сергей Антонов

Федя Косожкин пришел с ночной смены усталый не столько от работы, сколько от нехватки воздуха: забой далеко прогнали, и воздух терялся в стыках капроновых труб. Пустой конец трубы еще и сейчас колебался перед Федиными полуприкрытыми глазами, будто в знойный день тряпка. Побаливала голова, и хотелось спать. Он лениво торговался с женой Еленой, не хотел ехать к сыновьям в пионерский лагерь. Да как торговался-то? Лежал еще не раздетый на кушетке, молчал, да и все. Дочки Валя с Олей по нему ползали. Елена стояла перед ним, доказывала, что надо ехать.

– Ну? Дадут они тебе поспать? Ага, дали! – В ее оплывшем лице появлялось подобие строгости. – Федя, езжай!

За недоговоренностью слышалось: а то хуже будет.

Федя улыбался одними глазами – ему нравился командирский тон жены. Строгость Елены никогда не могла пробиться через ее доброту.

В электричке он немного подремал, раздразнил себя сном – к лагерю подошел совсем осоловелый. Младший, Васька, степенно и старательно «ел блины»: пригнется, кинет плоский камешек, посчитает, сколько раз камень отскочит от воды, и долго стоит, что-то соображает. Увидел отца, пошел навстречу.

– Где Петька? – спросил Федя ватным голосом.

– Счас позову.

Федя бросил в тени клена кусок одеяла, лег. День набирал жару: речка булькотела, слепила глаза отраженным солнцем. Из-за леса слышались детские голоса да неумело, по-гусиному, кричал горн. Глаза Федины смежались, голова, вздрагивая, клонилась. Федя силился не уснуть.

Пришли сыновья, по пояс голые, не по возрасту маленькие, крепкие, с белыми хохолками волос, сели рядком, ожидающе уставились на отца.

– Как кормят?

– Хорошо, – не сказали, а прошелестели.

– Слушаетесь? Братья дружно кивнули.

Федя пододвинул им кулек карамелек-подушечек, что в быту называют «дунькиной радостью».

– Купайтесь.

– Вода холодная, – сказал Петька. – Тамара Михайловна не разрешает.

– Купайтесь, – позволил Федя.

Он еще видел, как сыновья снимали штанишки, потом, взяв в рот по конфетке, пошли в воду без вздрогов, только по напряженным их спинам понял – вода действительно холодная. И тут же, едва головой коснулся одеяла, уснул.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.