— Вы краснеете, значит, еще не все потеряно. Но потеряно было уже многое. Третье задание тоже сделали чьи-то опытные руки. Руководитель догадывался, что «помогал» Тамаре молодой инженер, их нередко видели вместе.

— Да брось ты, старик, — похлопал тот по плечу руководителя практики. — Хорошенькая девчонка... Кофе варить умеет...

Начальник цеха подписал Тамаре прекрасную характеристику. И тогда руководитель практики вошел в его кабинет возмущенный:

— Я категорически возражаю!

— Что тут возражать? Чертежи ее — отличные!

— Отличные, да не ее!

— Да бросьте вы, — сказал начальник, ставя на характеристику печать. — Хорошая девчонка, зачем ей жизнь портить?

— Но...

— Не усложняйте...

Руководитель практики вышел из кабинета, как побитый. Он, всего в жизни добивавшийся сам, разгрузивший за студенческие годы не один десяток вагонов по ночам, верил в собственные руки, в собственную голову. И в другом уважал только то, что достигнуто самим. Он понимал, что отличная оценка, которую получит Тамара за практику, — это обман других студентов, работавших на практике честно. А для самой Тамары — это...

Но что же делать? Бросить об этом думать? Или же унизиться до того, что послать декану факультета письмо, рассказать о фальшивой практике? И он решился на второе. Декан вызвал Тамару, она промокала платочком свои прекрасные глаза, жаловалась декану и говорила, что она многому там научилась.

— Да вы успокойтесь, успокойтесь, — смягчился декан, подавая ей стакан воды, и согласился верить характеристике, данной начальником цеха.

Но обман — вещь объективная. Он существует сам по себе вне зависимости от того, пытаются его скрыть или нет. Тамара получила диплом инженера и вот уже седьмой год сидит в конторе нашего цеха, подшивая бумажки, перекладывая с места на место папки с документами, садясь за печатную машинку в приемной, когда Милочка еще спит или уже едет на работу.

Не оттого ли именно она первая поставила вопрос о Милочке, что узнала в ней себя, и сейчас, спустя годы, поняла: тот руководитель практики был по отношению к ней добрым, а тот, кто подписал фальшивую характеристику, — равнодушным?

Она честно отсиживала свое с восьми до пяти. Но постоянно, хоть и скрывала это, чувствовала себя ущербно рядом с теми, чья работа измерялась не отсиженными часами, а делом. У нее настоящего дела так и не появилось. Уязвленная своей незаметной ролью, она будто мстила тем, кто не приучил ее всего добиваться трудом. И сегодня она не могла молчать.

— Сколько можно быть добреньким! — бросала она в лицо Реброву.

— Пусть мальчишки ходят перед Милочкой на цыпочках, — подхватил Сан Саныч. — А мы все же за дисциплину отвечаем!

Ребров нахмурился, взял лист бумаги. Вывел на нем: «Акт». И далее: «Мы, нижеподписавшиеся... в том, что... опоздала на работу на два часа тридцать минут!..»

Из приемной послышался скрежет отодвигаемого стула, потом отзвуки телефона: вероятно, пришла Милочка и названивала Тамаре — пусть поставит кофейник.

— Немедленно зайдите ко мне, Милоч... Людмила! — рявкнул Ребров в селектор.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.