Колытин крутанул налево, а Варсонофьевский переулок. выскочил на улицу Дзержинского, и прямо перед нашим носом промчался с гулом «студебеккер» с погашенными огнями. Зазвенела пружина сцепления, глухо пророкотали подшипники в моторе, Колытин врубил вторую скорость и погнал за грузовиком в сторону Кузнецкого моста. Расстояние между нами сократилось метров до двухсот.
Пасюк стирал какой-то ветошью кровь с моего лица, я отталкивал его руку, а боль невыносимо полыхала во всем изрезанном стеклом теле.
От Манежа нам навстречу неторопливо тянулся троллейбус, весь засвеченный голубовато-желтым сиянием.
– Тараскин, около «Метрополя» пост ОРУД – прыгай на ходу, предупреди их, пусть объявят общегородскую тревогу! – скомандовал Жеглов, но в этот момент «студер» с душераздирающим воем покрышек вильнул налево, на встречную полосу движения, прямо в лоб троллейбусу – огромная светящаяся коробка его, такая мирная, пассажирская, неуклюжая, просто дыбом встала, осаживаясь на задние колеса под визг и скрежет тормозов, полетели с проводов штанги, погас свет, полоснул воздух оглушительный треск отрываемого буфера – «студер», надсадно фырча, нырнул в Китайский проезд и исчез под аркой...
Нас всех скинуло со скамеек – Колытин, чтобы не врезаться в замерший троллейбус, заложил за его кормой крутой вираж и выскочил через бордюр на тротуар, выровнял автобус и метнулся вслед за грузовиком под арку около первопечатника Федорова. На повороте Колытин еще успел рвануть костыль-рычаг, распахнулась, запарусила дверь, и Коля нырнул в мокрый темный проем на улицу, перевернулся через голову, но когда я посмотрел в заднее стекло, он уже вскочил и, согнувшись пополам, прихрамывая, бежал к «Метрополю»...
«Студер» снова увеличил отрыв от нас и мчался по улице в сторону Красной площади. Здесь он не мог, никак не мог уйти – там, впереди, были милицейские посты, они должны перекрыть трассу... На повороте я ударился головой о стенку, и кровь снова сильно засочилась по лицу, я утирался рукавом и почему-то вспомнил о брошенном в «Савое» плаще – в кармане был платок и завернутый в газету довольно большой кус хлеба...
Колытин резко затормозил, крутанул руль налево и сразу же отпустил тормоз – задок автобуса мгновенно забросило вперед, машина повернулась почти перпендикулярно, прыгнула в глубокий черный провал подворотни, и я подумал, что это, наверное, один из хитрых копытинских проходных дворов. Направо, направо, прямо, налево, палисадник, налево, сарай... с пулеметным перещелком досок снес Колытин штакетный забор... удар... направо, ухаб... налево, еще налево, подворотня – вылетели к Ветошному переулку, налево?.. Направо?..
– Вон он! Вон он, гад! – закричал Пасюк, показывая на быстро удаляющуюся в сумрак тень, – «студер» опять был почти рядом и мчался к улице Куйбышева.
– Глеб Егорыч, еще немного, и баллоны мои не сдюжат, – сказал Колытин. – Я ведь все время просил...
– Давай, старик, давай, отец! Не время...
– В Зарядье он, сука, рвется. Там есть где притыриться...
– Отсеки его! Давай налево...
– Нельзя! Он себе на набережную ход оставит – мне его там не прищучить...
На спуске к улице Разина мы почти настигли «студер», повисли прямо на его хвосте. И тут откуда-то появилась эта треклятая «эмка» – откуда, из какого двора она вынырнула, черт ее знает, но она. словно из-под земли выросла между нашим капотом и железным задним бортом «студера»! Пасюк сердито бормотал что-то в усы, скрипел зубами и ругался Жеглов, дергая поводок сирены, которую заклинило в самый нужный момент, а Колытин врубил весь свет, нажал и не отпускал свою бибикалку, и она гудела над ночным городом жалобно, неостановимо и зло. В свете фар нам был виден на заднем сиденье в кабине «эмки» полковник, который, повернувшись к нам, махал кулаком и что-то кричал своему шоферу, который нарочно притормаживал машину и старался закупорить проезд, чтобы остановить нас...
– Ах, идиотство! Ах, дураки! – хрипел в исступлении Жеглов, а «студер» уже вылетел на улицу Разина и поворачивал налево, к Зарядью.
Высунувшись в окно до половины, Жеглов дико заорал:
– Прочь! С дороги! Прочь! Милиция!
Но в «эмке» его не слышали и всерьез намерились задержать «автохулиганов», в руке у полковника блеснул пистолет.
Жеглов тихо сказал Копытину:
– Давай, отец, сделай его...
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Livejournal
LiveInternet
Блоги@mail.ru
Open ID
