Бахши – так называют в Туркмении народных певцов, сказителей, музыкантов. В руках у бахши дутар – щипковый двухструнный инструмент со слабым и нежным звучанием... Редкостен дар певца, редкостен дар артиста, способного создать мелодию, которая, отделившись от своего творца, вдруг поплывёт над землей, заставляя людей жить возвышенными, очищающими страстями. Таким даром был наделен знаменитый Шукурбахши (1881 – 1930 гг.).

Я вспоминаю кадры из фильма «Состязание». Медленно ступает скакун, а в седле бахши, у которого нет ничего, кроме бесконечного свитка мелодий... Шукурбахши долго не был дома, а когда вернулся, узнал: его брата увели в плен, в Иран. Туркменский хан предложил собрать войско и выступить в поход. Не потому, конечно, что ему так уж дорог был брат музыканта. Просто предоставлялась великолепная возможность пограбить иранские села под предлогом борьбы за справедливость.

Шукурбахши понимал все это и знал, сколько крови прольется в этом походе, сколько детей останется сиротами...

Ткань долговечности тонка. Что на людей надето – дьш. Их кровь, текущая с клинка. – Скользящий без запрета дым.

Шукур представил себе плачущих детей и услышал колыбельную, может быть, ту, что когда-то пела ему мать...

– Народные мелодии, – рассказывал мне композитор Аман Агаджиков, выдвинутый в этом году на соискание премии комсомола Туркмении, – берут свое начало от старинных плачей и колыбельных. У нас очень развиты колыбельные...

Наверное, потому, думаю я, что в истории туркмен слишком много битв, слишком много кровавых походов. И когда не оставалось никакой защиты, матери пытались спасти, оградить детей от всех бед своей великой нежностью, превратившейся в колыбельные...

Шукур отказался от предложения своего властелина. Он решил отправиться к иранскому хану один, взяв с собой не клинок, а дутар. Ему нелегко было сказать об этом. Несравненно труднее, чем иным эстрадным звездам заявить: «Я спою и завоюю весь мир!» Хан судил артистов строже, чем жюри самого представительного международного конкурса. И мог тут же казнить бахши. За дерзость.

Но Шукур верил, что вдохновение придет к нему именно в тот миг, когда это будет необходимо. Потому что вся его жизнь была почти непрерывной цепью таких мгновений, когда он чувствовал, как вибрирует все его существо, отзываясь на голос родной земли...

Чтобы ощутить все это, мне было мало фильма. И я познакомился в Ашхабаде с современным бахши – кандидатом филологических наук Довлотгельды Окдировым, представленным на соискание премии комсомола республики. Я просил рассказать его, как рождается песня, как возникает прихотливый, словно узор текинского ковра, рисунок дутарной мелодии.

– Когда я беру дутар и начинаю играть, – говорит Довлетгельды, – я думаю о родном селе, о родных и близких, о природе. Я вырос в долине Кара-Кала, которая славится у нас своей красотой. И бывает, что вот так, задумавшись, ты забываешь о том, что играешь, хотя дутар и продолжает звучать под твоими пальцами. И вдруг замечаешь, что возник какой-то интересный музыкальный элемент. Постепенно я развиваю его. И со временем получается музыка.

У Шукура-бахши времени не было.

Для начала его бросили в темницу. Но в конце концов отвели к хану.

«Какое у тебя дело ко мне?» – спросил хан.

«Дело небольшое, хан-ага, – спокойно отвечал туркмен. – Я приехал сыграть тебе две-три песни, какие я знаю. – Он сделал небольшую паузу. – И еще, кроме того, в твоих руках находится мой родной брат. Я хотел бы увезти его отсюда. Вот и все. Других дел у меня нет».

Хана окружали отборные воины. Но и Шукур был не один. С ним был его дутар...

– У туркмен особое отношение к музыке, – объяснял мне Аман Агаджиков. – По народным поверьям музыка обладает целительной силой. Поэтому к больному ребенку, чтобы он скорее выздоровел, родители приглашали музыканта, – непрерывно петь и играть.

Шукур-бахши должен был победить нечто более страшное, чем болезнь. Он должен был одержать верх над самим злом в образе войны.

Уверенный в победе своего придворного музыканта, хан разрешил устроить состязание между своим бахши и туркменом. В игре придворного было только то, что поддается объективной оценке: высокий темп, чистота звука, точность орнаментального рисунка. Игра Шукура была иной. Для него словно не существовало ни хана, ни его приближенных. Был только он, артист, и было высокое небо. И в этот миг он ощутил себя и голосом родины и ее защитником. Да, Шукур-бахши был истинный народный певец, бессребреник и философ. Ничто – даже угроза смерти – не могло убить в нем музыку, потому что его человеческое достоинство, его честь артиста были сильнее страха смерти. И это ощущение дарило ему спокойствие, благородную сдержанность, предшествующие творческому восторгу.

Долгое время ни один из музыкантов не уступал другому. Но вот наступил момент, когда по условиям состязания нужно было сыграть новую мелодию.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.