Лось

Лось

— Он же запретный, — говорил им Павел.

— А-а, заныл...

Николай плюнул сердито. Они пошли опушкой леса. Шли быстро и без говора, появлялись на солнце и исчезали в тени.

Павел смотрел. Он ждал — минуты растягивались в часы.

Выстрел ударил с размаху. Лесная стеклянная тишина лопнула и пошла длинными трещинами эха. Павел вскочил. Эхо еще только бежало к нему, путаясь в деревьях, а вдалеке уже били двойными быстрыми выстрелами. Раз-два, раз-два, раз-два... — гремели ружья. Наверно, лось защищался, и они всаживали свинцовые пули в его бурое коряжистое тело.

Нет, лось упал, лежит, а они стреляют в него — в голову и сердце. Добивают.

Павел холодел спиной.

...По поляне несся Николай. Без ружья. Остановился и хрипел, цапая воздух зубами:

— Топор... скорее, нож... давай... Ведро... кровь собирать... — Он дышал по-собачьи часто, и его черные глаза торжествовали и смеялись. С топором и ножом, прихватив котелок, он убежал. Но побежал он не к ряму, а в сторону, к просеке. Павел шел за ним, шел быстро, задыхаясь, шел, пока не вырвался на веселый и долгий прогал лесной просеки.

На ней, облитый серебристым светом, поднимался и опять тяжело падал лось. Он тянул к Павлу горбоносую длинную, слепую и уродливую голову.

Лось вставал и падал, вставал и опять падал. Задняя его нога была вывернута.

«Ему больно, — думал Павел. — Ему страшно больно. Надо сделать что-то, помочь».

Он стал подходить к лосю. Он не помнил себя.

— Стой! — заорали охотники в три голоса. — Стой! Зашибет!

— Так добейте же его, гады! — кричал им Павел. — Добейте!

Из-за сосны вышел Гошка. Он наставил ружье. Сухо ударил выстрел бездымного пороха. Звериная голова приподнялась и опустилась. «Он умер, умер...» — Руки Павла и спина тряслись мелкой дрожью. — «Он умер, ему хорошо, покойно, боли нет...»

И тут он увидел страшное.

Была середина теплого дня. Сырой лес дымился, исходил паром. Эта теплая дымка, курчавое земляное дыхание окутывало лося. Оно, поднимаясь, колебало его контуры. Павел догадался: земля хочет взять зверя в себя. Она дала, она и берет...

Но лось не хотел идти в нее. Он забился в конвульсиях. Трещал валежник. Брызгалась земля. Взлетела разрубленная копытом лесная мышь. Кончилось.

«Так вот как умирают!» — думал Павел.