Ломоносов

Обучившись грамоте у соседского дьячка, он прочел лучшие по тем временам книги - «Арифметику» Магницкого, одного из лучших преподавателей знаменитой Петровской Сухаревской школы, и грамматику Мелетия Смотрицивго. Эти книги содержали, кроме своего курса, теоретические рассуждения и сведения о далеких краях и чудесных науках, изложенные зачастую в виршах.

Не слушай буих и ненаказанных, В тьме невежества злобою связанных, Но буди правый писаний читатель, Не слов ловитель, но ума искатель.

Суровое, но простое и чистое воспитание сформировало и закалило его. Самобытные народные обряды, эти всевозможные «большие столы», «рукобитья», гуляния и пляски, великая и прекрасная северная природа вложили в него душу первооткрывателя и поэта...

Вероятно, допрос кончился не столь печально, как того можно было ожидать, - Ломоносов остался в Спасской школе и в скором времени в числе нескольких лучших учеников был отпущен для продолжения учения в Петербург, а потом за граничу. Но в этот раз Кирилов не дождался ученого священника. Уже по дороге к месту исследований он писал в Москву о сожалении, что такой подходящий для него человек «по рассмотрении оказался крестьянским сыном»...

«Главное мое основание, сообщенное Вашему превосходительству: весьма помнить должно, чтобы план университета служил во все будущие годы. Того ради, несмотря на то, что у нас ныне нет довольства людей ученых, положить в плане профессоров и жалованных студентов довольное число... Остальную с порожних мест сумму полезнее употребить на собрание университетской библиотеки...»

Я знак бессмертия себе воздвигнул Превыше пирамид и крепче меди. Что бурный аквилон сотрет не может, Ни множество веков, ни едка древность, Не вовсе я умру; но смерть оставит Валику часть мою, как жизнь скончаю, Я буду возрастать повсюду славой, Пока великий Рим владеет светом. Отечество мое молчать не будет, Что мне беззнатный род препятством не был.