Помните песню: «...память меня дома не застанет, я в дороге, я в пути»? Речь в ней идет о молодом человеке, у которого «комсомольское сердце в груди». Казалось бы, все справедливо, беспокойный непоседа ищет самые «горячие» точки приложения своих сил. Молодец, подлинное дитя нашего стремительного времени. Комсомольцы 60 — 70-х восторженно выводили проникнутые высоким гражданским пафосом слова другой не менее популярной песни: «Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз...»

Однако трезвое время 80-х заставило многое переосмыслить, свернуть бодряческие транспаранты с лозунгами, зачехлить барабаны, взять в руки калькуляторы и посчитать: а так ли уж хорошо и полезно для государства «броуновское» движение ударных отрядов?

Так что же мы увидим на зеленом экранчике бесстрастного калькулятора? А увидим мы цифры, которые молодых хозяев страны никак не могут оставить бесстрастными. Например, 20 миллионов — миграционный отток из села за последние 15 лет. На 28 — 37 процентов сократилось за эти же годы сельское население в Орловской, Тульской, Брянской, Кировской, Ярославской областях. В то же время на сегодняшний день в колхозах и совхозах страны не хватает более 2 миллионов работников. Зато на ударные стройки только в одиннадцатой пятилетке направлено по общественному призыву более полумиллиона человек...

Вижу лица читателей, удивленных, а то и разгневанных. Как это автор осмелился покуситься на прочно укоренившийся в комсомоле принцип ударного строительства! Поймите меня правильно. Традиция ударных комсомольских отрядов, работающих на самых тяжелых участках трудового фронта, — замечательная традиция. Комсомол по праву гордится освоением целины, строительством Братской ГЭС, прокладкой БАМа, обживанием Тюменского Севера. Работа комсомольцев на ударных стройках имеет огромное и экономическое, и нравственное, воспитательное значение. Но тем более нетерпимо, когда высокие цели оказываются разменянными на показушные сиюминутные интересы. Многие ударные отряды стали, по существу, «затычкой» строительных прорех, массовой кампанией, непрерывным победным рапортом.

И самое огорчительное, что в бодром хоре сводок и рапортов перестали быть слышны голоса рядовых бойцов ударных отрядов, их просьбы и жалобы, разумные советы и требования заглушили барабанные удары и победные реляции. С трибуны XX съезда комсомола прозвучало решительное слово о перестройке ударнического движения.

Вроде бы все ясно: засучивай рукава и выполняй, устраняй формально-бюрократические препоны. Да только живуч он, формализм проклятый!

...Тюмень, улица Горького, пятиэтажное здание рядом с городским драмтеатром. На фасаде тисненная золотом по камню вывеска: «Производственное строительно-монтажное объединение «Тюменстройпуть». Нити отсюда тянутся на две тысячи километров до заполярного Ямала. И не воображаемые, а стальные — нити железнодорожных рельсов самых северных трасс страны: Тюмень — Сургут — Нижневартовск — Уренгой — Ямбург. Неприметное здание — мозговой центр, руководитель и координатор широко известных Всесоюзных ударных комсомольских строек.

На четвертом этаже — надпись красной краской на полупрозрачной стенке из стеклопрофилита: «Штаб ударной стройки». Дверь здесь всегда открыта. На стуле, не сняв куртки и шапки, сидит парень.

— Ждешь начальника штаба? — спрашиваю его.

— Жду, — он встает со стула и снимает шапку, — уже час жду.

— А ты небось на Север рвешься — в Уренгой или в Ямбург?

— Да, — удивляясь моей осведомленности, отвечает парень, — нам еще в Житомирском обкоме комсомола, когда формировали ударный отряд, обещали работу в Уренгое...

— А теперь здесь говорят, что рабочие таких специальностей на Севере не нужны? Точно?

Парень окончательно сбит с толку. Сначала он подозрительно смотрит на меня, но потом, решив, видно, что я из осведомленных штабных кругов, начинает подробно рассказывать свою историю. Впрочем, ничего для себя нового, кроме имени и фамилии этого конкретного комсомольца с Житомирщины, почерпнуть из этого рассказа не могу. Но вот как раз ординарность, типичность подобных историй, сюжет которых хорошо знаком и любому комсомольскому активисту, и журналисту, бывавшему на ударных стройках, — вот эта широкая распространенность как раз и настораживает, заставляет задуматься и осмыслить не единичный факт, а явление. Итак, комсомолец Валерий Беспрозванный, водитель второго класса и механик автокрана, работал на родной Житомирщине. Работал на совесть (две благодарности в трудовой книжке) и заработком не был обижен — до 300 рублей в месяц выходило. Но вот приезжает в Житомир тюменский гонец, и обком комсомола созывает добровольцев на всесоюзную ударную. По словам Валерия. Беспрозванного, учитывались и. специальность, и желание каждого, и потребности стройки.

Перед добровольцами была нарисована радужная и захватывающая картина их обустройства в Сибири: условия труда и жизни на новом месте напряженные, суровые — этого представитель «Тюменстройпути» не скрывал, но зато каждый будет работать по специальности, получит место в общежитии и заработок, помноженный на знаменитую северную надбавку. То есть коэффициент 1,7 плюс 40 процентов так называемых в транспортном строительстве «колесных», плюс 10 процентов ежегодной северной «накрутки». Не скажу, что для Валерия материальный стимул оказался решающим козырем, но все же в голове у него крепко засело, что за вычетом налогов будет он иметь на руки не менее 500 — 600 рублей.

Запомним эти обстоятельства и двинемся дальше за нашим новоиспеченным добровольцем. За три дня до отъезда в Сибирь, когда Валерий и его товарищи по ударному отряду уже рассчитались, снялись с военного учета, получили комсомольские путевки, выяснилось, что едут они не в Уренгой или Ямбург, а в город Тобольск. Сей древний град, хотя и был некогда славной столицей Сибирской губернии, находится на широте Москвы, и потому никаких надбавок, кроме коэффициента 1,15, действующего на всей территории за Уральским хребтом, новоселам не полагается. Кроме того, стало известно, что и с работой по специальности вряд ли что получится. То ли посланец «Тюменстройпути» напутал, то ли в Житомирском обкоме его неправильно поняли, однако факт оставался фактом: тобольским подразделениям строителей нужны были каменщики-штукатуры. Кто же такой профессии не имел, должен был пойти в ПТУ и овладеть ею в порядке, предусмотренном учебным процессом.

Валерий Беспрозванный сильно огорчился, закручинился и загоревал. Явилась крамольная мысль, что их с товарищами попросту одурачили. Но авторитет обкома! Но солидный представитель всесильного объединения «Тюменстройпуть»! С другой стороны, все документы на руках, с работы уволился, еще и комсомольцы в своей конторе с помпой проводили: не посрами на всесоюзной ударной нашу честь!

«Ладно, — махнул Валерий рукой, — на месте есть комсомольский штаб, там разберутся, устранят недоразумения, и все будет нормально». Так, понадеявшись на великое российское «авось», он и отправился в дальние края...

И вот мы сидим в комсомольском штабе. Валерий заканчивает свою одиссею, которую теперь вместе со мной слушают вернувшиеся с совещания начальник штаба Владимир Огнев и начальник отдела кадров объединения Борис Владимирович Ярмышев.

— В Тобольске меня не захотели брать крановщиком, — рассказывает Валерий, — а предложили учиться на каменщика или штукатура. Я отказался, потому что считаю свою профессию стоящей. Да и не мальчишка уже — 23 года. Тогда меня отправили в Тюмень, здесь взяли на автокран. Поговорил я с ребятами, оказывается, больше 160 рублей тут не заработать...

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.