Коловерть

Постояли старики, погомонили и кучками пошли с площади. Смеркалось...

XI

Хотелось бы ваше г’ешающееслово услышать, под’есаул. Разумеется, мы обязаны их г’асстг’елять, но как-ни-как, а это ваши отец и бг’ат... Может быть мы возьмем на себя тг’уд ходатайствовать за них пег’ед войсковым наказным атаманом.

– Я, ваше высокое благородие, верой и правдой служил и буду служить царю и Всевеликому войску Донскому...

С жестом трагическим...

– У вас, под’есаул, благородная душа и мужественное сег’дце. Дайте я вас по г’усскому обычаю г’асцелую за вашу самоотвег’женность в деле служения пг’естолу и г’одному наг’оду.

Троекратный чмок и пауза.

– Как вы полагаете, дог’огой под’есаул, не вызовем ли мы г’асстг’елом возмущения сг’еди беднейших слоев казачества?

Долго молчал под’есаул Крамсков, Михаил, потом, головы не поднимая сказал глухо:

– Есть надежные ребята в конвойной команде... С ними можно отправить в Новочеркасскую тюрьму... Не проговорятся ребята... А арестованные иногда пытаются бежать...

– Я вас понимаю, под’есаул. Можете г’ассчитывать на чин есаула. Дайте пожать вашу г’уку.

XII

Сарай для военнопленных, как паучье гнездо паутиной, опутан колючей проволокой. По ту сторону Игнат и Пахомыч, с лицами чугунными, опухшими, с улицы сынишка Игнатов в картузе отцовском и старуха Пахомычева руками окаменевшими к проволоке тоскливо пристыла; моргает веками кровяными, рот кривит, а слез нет – все выплакала.

Пахомыч тяжело ворочает разбитым языком:

– Пшеницу, нехай, Лукич скосит, заплатишь ему, отдашь телушку-летошницу.

Губами пожевал, сухо закашлялся:

– По нас же не горюй, старуха. Пожили... все там будем... Посля панихиду отслужи, поминать будешь, не пиши «красногвардейца Петра», а прямо – воинов убиенных- Петра, Игната, Григория... А то поп не примет... Ну, затем прощай, старуха. Живи... Внука береги. Прости, коль обидел когда...

Сынишку Игнат на руки взял. Часовой, как будто не видит, отвернулся. Пальцами прыгающими из камыша мельницу мастерит сыну Игнат.

– Папаня, а чево у тебя кровь на голове.

– Это я ушибся, сынок.