Рассказ
На закате солнца вернулся из станицы Игнат.
Хворостяными воротами поломал островерхий сугроб, лошадь заледеневшую ввел во двор и, не отпрягая, вбежал на крыльцо. Слышно было, как в сенцах скрипели обмерзшие половицы и по валенкам торопливо шуршал веник, обметая снег. Пахомыч, тесавший на печке топорище, смел с колен стружки и сказал младшему сыну Григорию:
– Ступай кобыленку отпряги. Сена я наметал в конюшне.
Дверь широко распахнув, влез Игнат, поздоровался и долго развязывал окоченевшими пальцами башлык. Морщась, сорвал с усов сосульки тающие и улыбнулся, радости не скрывая.
– Слухом пользовался – красногвардейцы на округ идут...
Пахомыч ноги свесил с печки, спросил с любопытством сдержанным:
– Войной идут, али как?
– Разно гуторят... А только беспокойствие в станице. Томошится народ, в правлении миру сошлось видимо-невидимо.
– Не слыхал молвишки в щет земли?
– Гуторют, што большевики землю помещичью под гребло берут.
– Та-а-ак, – крякнул Пахомыч, и соскочил с печки по-молодому.
Старуха у загнетки загремела ложками, щи в чашку наливая, сказала:
– Кличьте вечерять Гришатку.
На дворе смеркалось. Снежок перепадал и синевою хмурилась ночь. Пахомыч ложку отложил, бороду вытирая рушником расшитым, спросил:
– Про мельницу паровую разузнал? Когда пущать будут?
– Мельница работает в размол, можно везть.
– Ну, кончай вечерять и пойдем в амбар. Зерно надо перевеять, завтра, как удастся погода, уторком поеду смолоть. Дорога-то, как набитая.
– Шлях не спит, день и ночь едут, только раз’езжаться трудновато. Сбочь
дороги снегу глыбже пояса.
В 4-м номере читайте о знаменитом иконописце Андрее Рублеве, о творчестве одного из наших режиссеров-фронтовиков Григория Чухрая, о выдающемся писателе Жюле Верне, о жизни и творчестве выдающейся советской российской балерины Марии Семеновой, о трагической судьбе художника Михаила Соколова, создававшего свои произведения в сталинском лагере, о нашем гениальном ученом-практике Сергее Павловиче Корллеве, окончание детектива Наталии Солдатовой «Дурочка из переулочка» и многое другое.