«Хранители заветов»

- У меня дома припрятана вырезка из газеты, название которой по тактическо - стратегическим соображениям я опущу. Это статья о песне «Баденвейлер», в которой сообщается, что на некоем празднестве в Берхтесгадене у одного лица, имя которого я также опущу по тактическо - стратегическим соображениям, при звуках указанной песни «Баденвейлер» выступили на глазах слезы.

- В самом деле? - спросил генерал фон Сакров.

- Слово офицера, - сказал Альфред Барон.

И вот в этот весенний вечер апреля 195... года в пивной «У спасителя» около пятидесяти мужских голосов запели песню «Баденвейлер» в качестве гимна союза «Хранители заветов». В погребке пахло кожей, пивом и потом, в нишах дрожали черные тени, и в изгибах сводчатого потолка мерцали матовые лампы.

Темными мюнхенскими улицами расходились по домам «Хранители заветов». Они шли разными путями, под мелким моросящим дождем, приятно опьяненные, раскрасневшиеся и ободренные; среди них были бывший полковник лейб - гвардии, капитан подводной лодки и редактор журнала «Штурмовик», и зять гаулейтера Коха, и многие другие заслуженные и надежные люди. Некоторые из них разъезжались по своим городам: в Нюрнберг, Бонн, Эссен, Кельн, Гамбург. Это были руководители главных филиалов союза «Хранители заветов». Многие из них насвистывали «Баденвейлерский марш». И никто из них даже не предполагал, что... Но не будем опережать события.

В пивной «У спасителя» при живом участии всего президиума, в том числе при участии оскандалившегося доктора Май - ера, было написано письмо по - лицей - президиуму. Фюрер, бывший генерал фон Сакров, прихлебывал в этой неподходящей обстановке молоко, и многие историки склонны полагать, что именно тогда в пивной «У спасителя» он пил его в последний раз. Письмо было отправлено в тот же день и, как свидетельствуют источники, гласило:

«Достопочтенному полицей - президиуму Мюнхена.

Нижеподписавшийся союз «Хранители заветов» имеет честь сообщить, что он намерен дополнить одобренный Вами устав союза, внесенного в реестр союзов, в том смысле, что пункт 7 «а» § 24 устава союза будет гласить следующее:

«Пункт 7 «а». Гимном союза является «Баденвейлерский марш».

Союз просит Вас принять к сведению изменение устава и одновременно препровождает Вам в трех копиях новый текст гимна нашего союза».

Так был перейден Рубикон. На следующей неделе в изучение этого дела уже погрузился полицейский советник доктор Вольфганг Пресс, редкий специалист своего дела. В первый момент он приступил к разрешению этого жгучего вопроса с некоторой поспешностью и пренебрежением. Он окунул перо в чернильницу и уже приготовился было наложить короткую резолюцию: «Ходатайство удовлетворить».

В то время доктор Вольфганг Пресс был мужчиной в полном расцвете сил, который не только исправно платил квартплату, но дважды в неделю ходил с компанией в винный погребок «Зеленая гроздь», а также пополнял свою юридическую библиотеку, уделяя особое внимание церковному праву и кодексу бывшего баварского королевства. Доктор Вольфганг Пресс был, прежде всего, юристом, и всем известно его мнение, что если бы земная ось имела свою собственную геометрическую форму, то этой формой был бы параграф. Во всем прочем это был человек благоразумный и умеренный, и ничто не намекало на его будущую судьбу. По средам он играл в карты со своим приятелем - ветеринаром и раз в две недели принимал гостью. Остальное время он посвящал расширению своего юридического горизонта. Перечтя слово «Баденвейлер» во второй раз, он задумался. «Баденвейлер», - сказал он себе, - боже мой, об этом есть какой - то параграф...»

И он отложил разбор дела.

На следующий день он установил, что, согласно имперскому закону от 17 мая 1939 года, песню «Баденвейлер», столь любимую Адольфом Гитлером, можно играть и петь лишь в его присутствии. Хотя по летоисчислению шел 195... год нашей эры, закон этот не был отменен. «Следовательно, - сказал себе доктор Пресс, - он и впредь остается в силе». После этого столь неожиданного открытия доктор Пресс имел серьезный разговор с по - лицей - президентом за бутылкой мозельского вина, употреблявшегося умеренно и с расстановкой, так что нельзя усомниться в том, что сознание доктора Пресса было в это время кристально ясным и юриспруденции не грозило ни малейшей опасности.

- Оставьте меня в покое, - сказал полицей - президент. - Ведь это бессмыслица.

- Юриспруденция не бессмыслица, - ответил доктор Прасс. - Напротив, юриспруденция является смыслом жизни.

- Это полицей - президиума не касается, - с отвращением сказал полицей - президент. Тем не менее, он еще раз прочитал закон.

- Боже мой! - прошептал он. - Ведь фюрер на небе. Как же вы хотите доставить его на собрание?

- А это уж, извините, не наше дело, - заметил доктор Прасс. - Мы, ваше превосходительство, существуем для того, чтобы защищать законы и юридическую непрерывность. А закон гласит: «Баденвейлерский. марш» можно исполнять лишь в присутствии фюрера. Продолжается юридическое действие или не продолжается? Был закон отменен? Не был... Вы хотите петь гимн союза? Пожалуйста, сделайте одолжение. Но только в присутствии фюрера, как гласит закон. Вот и все.

- Однако вы редкий плут, - погрозил пальцем полицей - президент, которому показалось, что он начинает постигать замысел доктора Пресса. Он полагался не преданность своих подчиненных и потому справедливо рассчитывал, что доктор Пресс поделится с ним выручкой от этого необыкновенного предприятия. Он был рад, что ошибся в докторе, до сих пор считая его человеком, который был способен развиваться лишь до дня своего рождения. Но доктор Пресс имел в виду только право. Это был великий маг параграфов, воплощенная буква закона, последний неподкупный в удивительном боннском государстве.