Вы знаете, как делается мультфильм? А как изготавливают нарты? Как делают грампластинки и как рождается знаменитая ростовская финифть? Сотни вопросов возникают у любознательного человека буквально на каждом шагу. Ответить на некоторые из них, дать возможность читателю приоткрыть двери со строгими табличками «Посторонним вход воспрещен» – вот цель материалов новой рубрики. Причем задания репортерам журнала будут зависеть от ваших пожеланий. Итак, ждем писем с заявками. А первый рассказ о том, как делают хлеб.

Когда я думаю о хлебе, во мне оживают два разных, далеко отставленных во времени друг от друга воспоминания. Первое. Послевоенные голодные годы. Муку «дают» только к праздникам. В каникулы мы, дети, занимаем за ней очередь с ночи. Чтобы не замерзнуть и не уснуть до открытия магазина, когда на смену нам придут взрослые, прыгаем, играем в догонялы или отогреваемся в подъездах соседних домов.

А праздник начинался тогда, когда в доме пахло пирогами. В теплой комнате, укутанные полотенцем, «отходили» от печного жара пышки и булочки, и ноздри щекотал неповторимый, незабываемый запах хлеба.

Это осталось с детства. В запахе горячего хлеба мне и до сих пор чудятся запахи родного дома. Есть в нем что-то необъяснимо праздничное, от чего щемит сердце и радостно становится на душе.

Воспоминание второе. Тихий океан. Теплоход «Тавричанка». Я после недолгого обучения допущена к выпечке хлеба.

Жалкое зрелище являл собой мой первый хлеб. Кислый, буханочки приземистые, тяжелые. Как определил один из моряков, «чугунное литье, а не хлеб». И еще запомнился день, когда хлеб удался. Я ликую, пополняя опустошенные хлебницы, и счастливо смеюсь безобидной шутке острослова: «Сегодня в хлебе больше воздуха, чем теста...» Но через месяц я затею испечь не только буханки, но и булочки к чаю. И не справлюсь...

И вот я стою у гигантской печи крупнейшего московского хлебозавода. Два человека обслуживают линию, которая одна дает 10 тонн таких булочек. А ведь это уже целую флотилию можно накормить!..

Непрерывным потоком, румяные, пышные, в детский кулачок величиной, выплывают они из огромной печи к специальной машине, которая безошибочно пересчитывает их. Другая машина заботливо упаковывает аппетитный товар в особую пленку. В таком виде они поступают в наши магазины. Москвичам известны эти булочки под названием «кунцевские», но не всякий знает, что разработаны они здесь, на 22-м хлебозаводе, и их «изобретательницей» стала заведующая лабораторией Раиса Павловна Рябова.

За одну только минуту на одной такой пинии выпекается до девяти килограммов хлебобулочных изделий. А всего линий семь. Арифметика поможет вычислить: только за сутки завод дает... Я так думаю, что все население моего родного острова Соловки можно было бы кормить этим хлебом целый месяц (даже в летние, многолюдные месяцы – во время наплыва туристов).

Самое же интересное состоит в том, что на этом крупнейшем заводе, обеспечивающем белым хлебом девять районов Москвы, работает только 280 человек. Это включая ИТР и людей прочих специальностей, не занятых непосредственно выпечкой хлеба.

Секрет прост. Здесь (пока на единственном в Москве хлебозаводе) освоена АСУ – автоматизированная система управления. Девяносто процентов всех процессов на линиях механизировано. Фактически ручной труд остался только на укладке готовой продукции на лотки. Но на заводе много рационализаторов, и лучший из них, Максим Филаретович Марков, уверен, что и укладке не долго оставаться в «отстающих»:

– Вот только закончу наладку новой упаковочной машины...

Не четыре, а восемь булочек сразу будет упаковывать машина М. Ф. Маркова, новое изобретение талантливого рабочего.

Здесь производство хлеба поставлено на промышленный лад. Такое уж нынче время, что даже булки делают на заводах. Тут своя специфика, свой язык. Уверена, что даже самый опытный пекарь прошлого (не такого уж далекого, кстати) не понял бы, как делается хлеб, послушай он объяснения оператора комплексной механизированной линии, человека, который сегодня непосредственно занят выпечкой хлеба.

Что уж говорить обо мне, неспециалисте? Я слушаю рассказ главного инженера завода А. А. Архипова, и мне буквально через слово нужен переводчик. Но Анатолий Алексеевич увлечен и не сразу догадывается «перевести». Его рассказ о том, как из муки получаются булки, выглядит примерно так:

– При помощи аэрозольтранспорта мука доставляется в БХМ, установленный на тензодатчиках. Затем она вместе с другими необходимыми для изготовления теста компонентами подается на дежевой конвейер. Из дежи готовое тесто поступает в воронку-распределитель и по транспортеру – в округлитель. Затем – в шкаф расстойки и в печь. Печи у нас ленточные. Вот, собственно, и все...

Окончательно запутавшись в незнакомой терминологии, убираю ручку, закрываю блокнот, испускаю многозначительно-шумный вздох и пристально гляжу на главного инженера. Он спохватывается:

– Извините, кажется, вам что-то непонятно...

Вот уж действительно: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Меня облачают в белый халат и белую косынку, и все начинается с «нуля». Словесный туман начинает понемногу рассеиваться. Оказывается, я знаю, что такое аэрозольтранспорт – цистерны с надписью «Мука». Я эти машины не раз видела на улицах. Приставка «аэрозоль» подсказывает принцип действия цистерн. Загадочное слово «БХМ», куда поступают машины, есть не что иное, как склады бестарного хранения материалов. Они установлены на тензодатчиках, то есть на таких особых весах, которые следят за уровнем наполняемости емкостей склада. Со склада БХМ мука поступает в бункера (мне все-таки не хочется называть их «силосами», извините, Анатолий Алексеевич). Из бункеров мука, молоко, яйца (все, что нужно для приготовления теста) – в огромную, на 550 литров дежу (уцелело-таки древнее словечко). Дежей, расположенных по кругу, восемнадцать. Они укреплены на вращающейся оси. Каждая проходит весь шестичасовой путь от опары до созревания теста.

Задача воронки-распределителя одна на всех линиях – делить тесто на кусочки нужного для данного изделия размера.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.