Капитан

- И ни у кого мотопомпы нет?!

- На тридцать два семнадцать есть, но не работает...

- Моряки!... - Капитан с размаху расплющил сигарету о пепельницу, аккуратно прикрученную проволокой к операторскому столику. - Гнать таких поганой метлой из флота надо! И этот тоже хорош, пятьсот двадцать восьмой. Почему у меня воды в трюмах нет? Почему?!

Как большинство радистов, Саша имел невозмутимый и весьма независимый характер. Весь его вид казалось, постоянно говорил: «Работа у меня посложнее вашей, но я делаю свое дело, как положено... А уж остальное - смотрите сами». Поэтому и сейчас он молча поправил настройку и замер в кресле, не поворачиваясь к капитану.

- Спросите, сколько рассчитывают продержаться.

Помедлив минуту, капитан приоткрыл дверь в рулевую рубку:

- Разбудите боцмана, бригадира и стар-меха!...

Навалясь плечом на передатчик и упираясь коленями в стол, он сидел как-то очень тяжело и неловко. Черная тужурка с выпуклыми, сияющими, как всегда, пуговицами, сморщилась и приподнялась на плечах; было похоже, что капитан съежился.

Ответил радист пятьсот двадцать восьмого: до утра думают продержаться, а дальше - сказать трудно.

Прошло еще несколько минут. Саша невозмутимо смотрел на светящуюся шкалу.

Капитан очень медленно снова достал сигареты. Долго выбирал послабее набитую, методично, с расстановкой, закурил, провел ладонью по холодному металлу передатчика. Поднявшись, вышел в рулевую рубку.

Прямоугольное окошечко в колпаке компаса чуть освещало снизу усталое лицо Коли Бой-цова, прижавшегося грудью к штурвальному колесу. Остальных в темноте почти не было видно. По передним стеклам то и дело тяжело хлестало водой; в глухом равномерном реве с неумолимой ритмичностью рождался более близкий и угрожающий шум, где-то высоко над носом судна появлялось что-то смутно белеющее, широкое, корабль сотрясался от удара, и, гулко ахая, очередная волна прокатывалась мимо.

В рубке все молчали.

Капитан встал у окна рядом со стармехом, который, по-стариковски покряхтывая со сна, пытался застегнуть ватник на несуществующую пуговицу.

- Как машина? - Капитану приходилось почти кричать.

- Машина, что ж, ничего... в порядке.

Повернувшись спиной к стеклу, капитан оглядел темную рубку.

- Вот так... Сейчас пойдем к пятьсот двадцать восьмому.

Внизу, по палубе, рокоча, шарахнулось с десяток тонн воды, и все почувствовали, как вздрогнула рубка.

- Да вы что, товарищ капитан?! Порядок наш как же? Сложит, запутает... Да и не найти нам потом его. Совсем на бобах останемся! И волна такая!... Там же суда... Людей-то снимут они, на черта нам лезть!... - Семеренко кричал зло и ожесточенно.