Испытание чувств

– Да-да... – Костя обулся, надел то, что осталось, и подошел к девушке. Он взял ее за руку и молча повел. Сосны сомкнулись над их головами и скрыли луну. Костя вздохнул с облегчением.

Когда вошли на территорию общежития, он повел Любу кружным путем, чтобы не попасть под свет единственного фонаря.

У крыльца девушка приблизила свое лицо к его лицу. И он поцеловал ее в губы. Но так, будто целует в лоб.

– Что-нибудь не так? – с тревогой спросила она.

– Нет. Все в порядке...

Она поцеловала его в щеку и быстро шепнула:

– Пожалуйста, приснись мне сегодня!

– Спокойной ночи!

...Остановившись под фонарем, он осмотрел себя и злобно сказал:

– Комедиант!

Костя уехал в город с первой электричкой, когда все в общежитии еще спали.

На больших часах Южного вокзала только что пробило восемь. Подлезая под товарные составы и перепрыгивая канавы, Костя, Протопопов шагал на сортировочную станцию. Возле диспетчерской уже толкалось человек двадцать потрепанного вида мужчин. Ждали состав с ранними яблоками.

– Эй, малый! Нам в бригаду человек нужен, – позвал краснолицый детина в брезентовой куртке, надетой на голое тело, но с портфелем-дипломатом. – Пойдешь?

– Пойду, – согласился Костя.

В бригаде их было шестеро. Все, кроме Кости, жили по соседству. К одиннадцати часам, к открытию магазина, они рассчитывали заработать по пятерке на брата.

Вышел начальник станции. Он записал фамилии бригадиров в общую тетрадь и собрал паспорта.

Маневровый тепловоз притащил состав к пакгаузу. Начальник сорвал пломбы, откинул засовы, откатил тяжелые двери. Грузчики тотчас разбили один ящик и нагрузили яблоками принесенные с собой авоськи – по одной сумке на человека разрешалось вынести официально.

Принялись за работу: таскали ящики в пакгауз и ставили на весы. Там начальник станции орудовал гирями и записывал вес в амбарную книгу. С весов ящики носили к дальней стене и укладывали в штабеля.

Острые ребра ящиков скоро натерли Косте плечи. Тара была старая. Несколько ящиков сразу развалилось, яблоки покатились по земле. Яблоки и доски никто не убирал. От растоптанных яблок разливался винный аромат.