И в Мексике говорят по-испански

И первым понял это Чивадзе. Он принялся все чаще и чаще совершать затяжные рейды на половину противника, с упорством и верой шел вперед, ведя за собой ребят. Такая решимость всегда раздражает соперников, заставляет их суетиться, терять самообладание и в конце концов ошибаться.

После резкого выпада Бессонова и Гаврилова в штрафной вратаря Рафа началась суматоха, в результате которой мяч на мгновение остался беспризорным. Раньше всех к нему подоспел Чивадзе и хладнокровно сравнял счет.

Когда после передряг и волнений мы вышли в следующий этап первенства, по дороге из Малаги в Барселону Саша сказал мне: «Не должно теперь с нами осечки произойти. Знаю — будет еще сложней, чем раньше. Но в полуфинал мы попадем».

Не думаю, что эти слова он сказал по долгу капитана. Они были рождены состоянием человека, с честью прошедшего через первые испытания, а потому переполненного страстным желанием бороться. которое возникло в такой близкой ему атмосфере большого футбола. Той. что вызвала у некоторых совсем иную реакцию.

Не все были настроены и уверены в себе так же, как Саша Чивадзе. Толя Демьяненко, Сергей Балтача или Володя Бессонов. Уже после матча поляков с бельгийцами, в котором легкий, неуловимый Бонек трижды распечатал ворота Костера, — кое-кто приуныл. В голову полезли невеселые мысли и всевозможные математические расчеты: «Сколько же мы должны теперь забить бельгийцам, чтобы начать встречу с поляками в равных с ними условиях?» Такую возможность гарантировал счет 3:0. А поскольку до этого каждый гол давался нам с невероятным трудом, то вопрос, как выиграть да еще с таким внушительным результатом, поверг в смятение.

Не буду говорить, кого именно. По игре с польской командой это нетрудно было понять. И даже по предыдущей, с бельгийцами, в которой победа далась за счет колоссального напряжения, и двухдневной паузы перед решающей встречей с поляками, имевшими в отличие от нас почти неделю передышки, оказалось мало.

Почему же мы так и не сумели одолеть польскую сборную, хотя и ставшую на чемпионате третьей, но сыгравшую с нами самую, пожалуй, свою невыразительную встречу? Причина одна — не смогли забить.

По возвращении домой особой критике подверглась игра Рамаза Шенгелия и Олега Блохина. А более чем скромная их результативность (каждый провел только по одному мячу) стала главным для этого поводом. Их обвиняли в безволии, пассивности и даже потере класса, забывая, что оба они были главными действующими лицами в борьбе за путевку в Испанию. Стало быть, дело в чем-то другом, помешавшем им подтвердить свой класс с прежним хладнокровием и достоинством.

Думаю, причин несколько, и не стану определять, какая из них главная. Да и не в этом суть. Оба они (особенно Блохин, чье имя в футбольном мире известно и чтимо) понимали, что опекать их соперники будут с усердием и без особых церемоний. Смутило их иное. То. что любой не забитый ими мяч, неиспользованный момент могут в одно мгновение лишить команду и миллионы болельщиков, так веривших в нас, всех надежд. И чем больше моментов они не использовали, тем быстрее теряли веру в себя.

Реагировали на это Олег и Рамаз по-разному.

Олег и на тренировках, и на матчах вспыхивал, взрывался по любому поводу, считая, что во всем виноваты партнеры, на которых он обижался и которых то и дело обижал сам. Хотя в душе за неудачную игру наверняка больше всего клял самого себя.

Рамаз — чувствительный ко всему происходящему, очень ранимый, — напротив, замкнулся, ушел в себя и стал на поле таким же мягким и скромным, как и за его пределами. К тому же его буквально задергали постоянные придирки Олега,

И тот, и другой отчетливо осознавали необходимость перемен в своем настроении и игре. Но средств для этого найти не смогли.

Думаю, что Блохин и Шенгелия сыграли бы в Испании гораздо интереснее и результативнее, если бы мощней и организованней действовала средняя линия, призванная, как известно, готовить атаки и помогать форвардам завершать их. Но полузащита сыграла пресно, без выдумки. Поэтому обвинения в адрес Олега и Рамаза в том, что их отходы назад — не что иное, как уклонение от борьбы, совершенно несостоятельны. Отходы эти диктовались стремлением обоих получить мяч, который попадал к ним на передней линии реже, чем необходимо.

В средней линии Юра Гаврилов выглядел уставшим. Андрей Баль вообще никогда не тяготел к комбинационной игре, а потому и не мог в ней преуспеть. Хорен Оганесян неуютно чувствовал себя на левом фланге, куда был переведен тренерами. И лишь Володя Бессонов, возвратившийся в команду после трехмесячного лечения, сыграл так, как умеет: с чувством, с толком, с расстановкой.

Вот и получилось, что полузащита не выступила так, как это удавалось в отборочных матчах, когда она определяла уровень и игровой тонус сборной.

В матче с поляками наши недостатки проявились особенно наглядно. Решив не искушать судьбу (ведь им для выхода в полуфинал и ничьей хватало), соперники непроходимой стеной встали у своих ворот. Мы, злясь и скрипя зубами, раз за разом на эту стену натыкались, так и не придумав ничего, чтобы преодолеть ее и забить гол. Вот и атаковали в надежде на счастливый случай, ошибку соперника. А он так и не ошибся...

Рассказывая о сборной периода испанского чемпионата, ощущаю, что могу предстать неким адвокатом. оправдывающим неудачу. Те, кто так поймет меня, ошибутся. Ни о каком оправдании речи быть не может.

Если брать итоговый результат, то сам по себе он не так уж и плох. Что же касается игры, то она действительно не удалась. Однако в пассивности, в отсутствии стремления бороться упрекнуть нельзя никого из футболистов. О чем заявляю с полной ответственностью.

Теория о том, что болельщика не должны интересовать причины, по которым команда не достигла того, к чему стремилась, что ему важен только конечный результат, в корне неверна. «Спартак» - то ведь в свое время потому и обрел силы и игру, что к его неудаче отнеслись с пониманием, проявив такт и терпение.