Саранча сидела многоэтажным слоем на люцерне, ломая нежные стебли. Рабочие топтали ее ногами. Конь Джалила с отвращением ступал по траве и, как брезгливый кот лапкой, тряс тяжелым копытом.

Днем саранча летала страшными тучами. Она опускалась на землю, чтобы все пожрать. Она обедала молодые деревца над арыками; зеленую рощу у хутора, посаженную всего лишь два года назад, - гордость Джалила Урунова - она оголила за несколько часов. Тополя, акации стояли оголенные, и грустно шумели их тонкие ветви.

Саранча залетала в бараки, садилась на кошмы вместе с отдыхающими у хауза. В слепом своем полете она ударялась о стены мазанок, о груди людей, падала на землю, ее давили, и, казалось, ей не будет конца.

Говорят, что с летучей саранчой бороться нельзя. Здесь надо покориться стихии. Саранча может пролететь около трехсот километров. Неизвестно, откуда она летит, сколько уже пролетела. Надо было бороться с ней, когда она еще не была в состоянии двигаться. А еще лучше знать, откуда она пришла, и отравлять кладку яиц на месте, чтобы не вылупились весной новые кулиги.

Все это обосновано научно, и против этого нечего возразить. Но Джалил Урунов возражал.

«Саранча! - думал Джалил, продвигаясь дальше. - Мне нужно продержаться еще немного... Я не засну, и никто не сможет сказать, что Джалил Урунов отступил, испугавшись трудностей...»

Конь остановился и тревожно захрапел. Джалил слез с коня и чиркнул спичкой. Поперек дороги лежал человек. Это был один из поливальщиков. Маленькая лопатка на длинной палке валялась около него. Поливальщик спал, уткнувшись щекой в теплую пыль, и ящерица сидела у него на ногах. Джалил прогнал ящерицу и осторожно провал коня, обойдя поливальщика.

«Люди падают с ног. Ты не имеешь права, Джалил. Еще целые сутки... Ты должен быть всюду, все видеть, ответственность на тебе огромная - не спи!»

И тем не менее он не мог быть одновременно в двух местах и видеть все.

Два человека боролись со сном.

Джалил Урунов боялся заснуть, и сон наваливался на него тысячепудовой тяжестью прожженного бабскими огнями неба.

Конюх Головечко чувствовал, что скоро проснется табельщик Васька, и хотел заснуть, но сон убегал от него и догонял коня Джалила Урунова.

Васька начинал двигаться во сне. Он уже отзывался машинальным движением руки на каждый укус комара, он уже причмокивал губами, бормоча что - то во сне...

Головечко должен был спешить.

Что он теряет, литинский сионист в таджикском халате, если он все потерял? Жар безнадежности сжег ему сердце. Конечно, он мог бы пойти в басмачи, но Ибрагим - бека увезли на самолете в Сталинабад. Бежать?.. Кони ему опротивели... Недалеко гремит Пяндж, а за ним скалы и пески Афганистана... Впрочем, воды Пянджа холодны, а пуля пограничника бьет метко. К тому же жара и бесконечные ветры сделали его крайне ленивым. Он чувствует, что лень - слепая старая кошка - стала его хозяином... Хватит ли у него сил и упорства дойти хотя бы до берега Вахша?

Конюх Головечко толкнул ногой Ваську. Васька кашлянул и сел на одеялах. Он ничего не понимал и стал ругаться.

- Дурень! - показал ему дуло маузера Головечко, - слушай, что я тебе скажу...

Он потушил фонарь и сел около Васьки на одеяло. Васькино тело было горячее как пустыня. Васька дышал на Головечко тройным одеколоном, разбавленным арычной водой.

Головечко сказал:

- Ты растратчик и преступник. Ты напился пьяный, и я поставлен стеречь тебя.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.