Антон повис на пальце — тщетно.

— Согни руку, — подсказывает оживившийся Усольцев, таская Антона, как медведь щенка.

Неожиданно Антон бросил его себе на плечо, но тут же лежал на земле, встал на голову, крутнулся и вырвался. Это произвело некоторое впечатление: татарин Шамиль даже перестал читать книгу.

— А вот он сильнее меня, — показал Усольцев на Шамиля. — Только в гневе. Особенно жуликов не любит.

— Воровство — тягчайшее преступление, — как прокурор, говорит Шамиль, не отрываясь от энциклопедии. — В Японии руку за воровство отрубали. — Тело его напрягается. Это действительно самый сильный человек в бригаде. Однажды он задержал четверых воров.

— Ложись, — говорит Антону Усольцев и дает ему пару брезентовых перчаток.

— Обедать пора, — закрыл книгу Шамиль и надел очки.

В портовой столовой шум и гвалт. Ругаются грузчики с черными от солнца плечами, крановщицы в красных платочках, матросы в синих воротниках, запыленные каменщики... Официантки не успевают обслуживать, столы заняты, а народ все прибывает. Молча стоят только иностранные моряки в беретах и джемперах и курят сигары. На спине одного выткана оранжевая ящерица с головой женщины, и всякий, кто входит в столовую, с минуту осмысливает это явление и потом вливает в общий гвалт свой голос. Тут же, рядом, на кухне, язычески орудуют потные повара над уснувшими телятами и петухами. Различные «бефы» щекочут ноздри. Дымятся озера супов в медных берегах котлов. В буфете кипят кружки с пивом.

Антон безнадежно трясет чеками своей бригады. Поймал директора столовой. Это толстая, потная старуха с хитрым, плачущим лицом, на котором, как на сыром тесте, малиново пламенеет нос-картошка.

— У нас штаты урезали! Что я поделаю! — заголосила она.

Тогда Антон аккуратно повесил бушлат на стул, подпоясался фартуком, надел поварской колпак, стукнул, как заправский кулинар, ножами и подмигнул девушке, стоявшей на раздаче:

— Лей — не жалей!

Шум стал стихать. Люди с интересом стали смотреть на манипуляции Антона. А он, почти танцуя, быстро разносит обеды по столам. Любовно глядят на него официантки, хихикают, особенно Ира, с маленьким носиком и зелеными глазами в крапинках. Потное платье прилипло к полному телу.

Очередь ликвидирована. Антон ест сам. К нему подошли иностранные моряки, невозмутимо положили на стол серебряную монету своего королевства, считая, что он бродяга и делает бизнес, как может.

Провыла сирена. Уже работают не ножи и вилки — стрелы кранов. Тронулись машины. Стальными зубами вгрызаются в сопки экскаваторы. Не ложки стучат — пневматические молотки. Звон, суета, горячка. Портальный кран зацепил связку железа, но какой-то человек авторитетно закричал:

— Отцепить! Катера грузить на «Джурму»! Грузчики застропили катер.

— Стойте! Где же правда? — мечется тучный обалдевший экспедитор. — Моя очередь! Третий месяц!..-

Но уже дрогнул и поплыл в воздухе катер, взятый краном за шиворот, как котенок.

В сторонке сидят бичи Усольцева, смотрят на экспедитора. Когда строят новый город, много работы. Штатные не управляются. И тогда выплывают наверх внештатные, вроде бригады Усольцева. Среди них и хозяйственные мужички-сезонники и ломовые лошади, привыкшие работать много и жадно, но бессистемно. Встречаются и романтики, которым дорог шелест флагов, грохот якорей, запах моря, блеск бухт, таинственность дальних плаваний, встающая на мачтах кораблей и видная только им, посвященным, и они часами впитывают это в себя, перебиваясь случайными заработками.

— Папаша, поди сюда, — доверительно машет пальцем Усольцев. Возмущенно потрясая портфелем, этим щитом современных рыцарей, экспедитор подходит.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.