Dura lex, sed lex

Волна глубокого, опустошающего облегчения.

Из правого кармана Савелов вынул пистолет, из левого - обойму.

- Садись.

Они сидели друг против друга, а на столе лежал пистолет. «Вальтер» 38-го года.

- Отцовский?

- Отцовский.

В обойме не хватает одного патрона. Что ему там не лежалось? Пулю найдут ребята, когда стает снег. Или машина со смешными загребущими лапами отправит ее в самосвал. От нее осталась только гильза. Крошечный закопченный стаканчик. И метка на ноге Коврова.

- Я знал, что придешь.

- Мог и не прийти!

- Для меня это много значит.

- Еще бы! Пистолета вы не нашли, тот, в больнице, отказался, вам бы меня ни в жизнь не поймать!

- Ты не понял. Но ладно, речь не обо мне... Как же это тебя угораздило, Петька?

- Вот уж так.

- Слушай, хватит пыжиться. Рассказывай.

И вдруг Петьку прорвало:

- Думаете, я их трогал? Думаете. хотел? Они меня били, они мне в лицо плевали, руки выкручивали! У меня и в мыслях-то ничего не было! Шел себе, вокруг луна, красотища, иду - посвистываю. Знаете, почему они ко мне привязались? Зло взяло, что я счастливый, в душу захотелось нагадить! Хотите, верьте, хотите, нет... Стоят, покуривают. Привет, говорю, ребята, ночка-то хороша. Черт меня за язык тянул! Я от девушки шел, настроение ненормальное. Вы в любовь верите?

- Верю.

- Я раньше тоже не верил. А теперь... «Небось, - говорят, - с девкой гулял? Ишь, веселый... А ну, снимай часы!» Я очумел. Да вы что, говорю, ребята? Они мне руки хвать и за спину. Я одному дал. Вывернулся. Тогда они меня били, потом обшарили и взбесились, что больше взять нечего. А под конец ногой... ниже живота... за то, что фашистами обозвал... «Чтобы, - говорят, - к бабам поменьше шлялся...»

Парня сотрясло сухое рыдание.

- Я света не взвидел! Что же, думаю, так они и уйдут? Так и все? Нет, думаю, я вам устрою! Я тебе в эту ногу, чтоб ты больше никогда... Знаете, кто они? Бандиты они. Я так считаю.