Дело командора

— Познакомился с вашим послужным списком, — сказал он и стрельнул взглядом в Кантова. — Убедился, что вы человек опытный.

Кантов не мог определить, какое значение вкладывает защитник в слово «опытный».

— Однако факты неопровержимы. Ваш штурман умер от асфиксии-Т через полторы недели после того, как вышел из корабля. Спустя двенадцать часов у врача, который его осматривал, появились признаки той же болезни. Именно так началась эпидемия.

Он умолк на несколько минут, ожидая, не захочет ли Кантов возразить. Вздохнул, усаживаясь по-иному, переменил ногу, и кресло послушно изменило форму.

— Ракета пробыла в приемной камере спутника восемь дней. Три лишних дня — по вашей просьбе. Почему?

Павел Петрович смотрел куда-то в угол. Может быть, он не хотел увидеть на лице Кантова замешательство.

— Мы решили еще раз пройти цикл очищения, — ответил Кантов.

— Вас что-то беспокоило?

— Нет.

— Значит, это была интуиция?

— Всего лишь перестраховка.

— Могло ли случиться, что штурман не окончил цикла?

— Нет, не думаю...

«Штурман мог выйти из камеры раньше, чем зажглась контрольная лампочка, — думает Кантов. — Но ведь потом была еще одна проверка...»

Павел Петрович вынул из кармана магнитофон, подбросил его пару раз, потом двумя пальцами помял мочку уха — его руки никак не могли угомониться.

«Он прошел такой страшный путь в космосе! — думал Павел Петрович. — И вот результат: большинство добытой им информации устарело, а сам он обвиняется в тяжелом преступлении. Хотелось бы поверить в его невиновность, но как иначе объяснить начало эпидемии?» Сказал:

— Сегодня, между прочим, большой футбол...

— Обязательно посмотрю, — поддержал игру Кантов, улыбнулся: — Давненько не видел ничего подобного.

И по этой улыбке защитник понял, каково ему на самом деле.

«Я вам верю», — хотел сказать Павел Петрович, но не смог солгать. Выскочил из кресла, как из кабины, по старинному обычаю крепко пожал руку подзащитному.