— Старики! — провозгласил Гешка, держа в руках развернутую карту. — Не падайте духом. Скоро нам и здесь откроется удивительное. Непременно откроется, если мы внутренне подготовим себя к его восприятию. Нужна высокая настроенность души, обостренность всех чувств. Впереди десятки морских миль!

Честно говоря, я не очень разделял Гешкиного оптимизма. Больше того, я был убежден, что нам предстоит довольно скучное плавание. Я слышал, будто на Азовском море, изъезженном вдоль и поперек, не осталось ни одной сваи, ни одного подводного камня или затонувшего корабля, не обозначенного в судоводительской лоции.

Но Гешка и здесь что-то находил для себя. Время от времени он поднимал камеру, и тогда в шелест воды вплеталось тихое стрекотание аппарата. Мой друг успел снять маяк и черных бакланов, густо облепивших гундеры и оттяжки ставных неводов. Уже через час, глядя на Гешку, нетрудно было заметить, как повлияла на него новая обстановка. Он стал сдержаннее и спокойнее, словно заключенная в нем пружина раскрутилась на два оборота.

Аркадий блаженно щурил глаза и что-то жевал. Инга безуспешно настраивала свой транзистор, который почему-то шепелявил, как беззубый старик. Я дышал полной грудью и с доступным мне прилежанием «создавал дифферент». Нужно было так выбрать место в шлюпке, чтобы она сама приводилась к ветру и устойчиво держалась на курсе.

Наступила вторая половина дня, но все оставалось по-прежнему. Плыть было легко, но однообразие обстановки несколько утомляло. Рыбачьи поселки, призрачно возникавшие в отдалении, удивительно походили друг на друга. Старые вербы ломались в потоках горячего воздуха, как изображение на экране телевизора. Казалось, кто-то закольцевал киноленту и в сотый раз прокручивает перед нами одни и те же кадры. И все же где-то в тайниках души зрела уверенность, что нам удастся встретить то диковинное и неповторимое, о чем толковал Гешка. Я упорно настраивал себя на восприятие удивительного, но пока что самой большой неожиданностью была встреча с Ингой.

Она сидела на корме рядом с Аркадием и, забыв о своем транзисторе, всматривалась в струящуюся даль. Где-то там, теперь уже совсем близко, было Сухое гирло — конец ее путешествия, маленького эпизода в ее жизни. Надолго ли он сохранится в ее памяти? Да и кто, собственно, для нее мы или я, в частности? Случайные попутчики. Тешка взял адрес. Может быть, он и увидится с нею в Москве, а мне и адрес-то ни к чему. Ведь если бы я и влюбился в Ингу по-настоящему, из этого все равно, наверное, ничего бы не вышло: я здесь, она там...

К пяти часам вечера неожиданно стих ветер. Паруса нашего яла траурно поникли.

— Вот так номер, — присвистнул Гешка. Самым страшным для него было отсутствие движения. Он посмотрел на Аркадия. — Что будем делать, старик?

— Тереть сучки, — серьезно посоветовал тот. — Помогает.

Инга отыскала на планшире сучок и начала старательно возить по нему пальцем.

В ту же секунду парус рванулся. Упругий поток воздуха набил его, словно пустой мешок, и шлюпка резко накренилась.

— Шкоты раздернуть! — прозвенел голос Аркадия.

Фок стремительно перелетел на правый борт, и кливер забился, как перебитое крыло. Но это длилось только одно мгновение. Паруса снова обвисли, и стало тихо.

— Скис ветер, — вздохнул Аркадий и потянул себя за мочку левого уха. — Если так пойдет дальше, можно запросто опоздать к походу.

В этот момент я увидел темную тучу, которая вырисовывалась на горизонте. Занятые возней с парусом, мы не обратили на нее внимания. Туча была похожа на скрученное в жгут мохнатое полотенце.

— Братцы, — протянул я руку, — на небе белье сушат.

Но Аркадий не принял шутки.

— На фалах! — крикнул он. — Убрать паруса! Шквал идет.

Мы с Гешкой резво взялись за дело, чуть не пришибив Аркадия тяжелым рейком. Туча, словно отлитая из пористого чугуна, заметно приблизилась, и море под ней было совсем черным.

— Руби рангоут! — взревел Аркадий. Общими усилиями нам удалось приподнять

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• …
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• 9
• 10
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.