Чудо севрюжьего лимана

— Странно, — неохотно отозвался я. — Лично мне кажется, что небо похоже на позавчерашний ацидофилин.

Но я, разумеется, безбожно врал. Мне нравились и небо, и желтые берега, и шипение воды под килем, и запах водорослей, который все еще преследовал нас.

— Надо быть кретином, чтобы всего этого не видеть! — обозлился Гешка. Он нагнулся, старательно укрывая ковбойкой свою бесценную камеру. — Это же красота!

— А какой прок в ней? — вполне серьезно сказал Аркадий.

— В чем это — в ней? — удивленно поднял голову Гешка. — В красоте, что ли?

— Ну да. Что она, собственно, дает людям? Инга огорченно вздохнула, и ее глаза осуждающе глянули на Аркадия.

— Красота — это прежде всего польза, — глубокомысленно изрек инструктор парусного спорта. — Красивый дом в современном понятии должен быть непременно удобным. Красивый парк, скажем, тоже понятно. Деревья подкармливают нас кислородом. Ну, а что толку в этих комариных берегах или в небе, на котором нет даже паршивой дождевой тучки?

— А цветы? Как же тогда цветы? — почти крикнула Инга.

— Смотря какие, — пожал плечами Аркадий. — От некоторых есть толк: плоды, розовое масло...

— Значит, звездное небо тоже никому не нужно?! — В ее голосе я уловил нотки неподдельного ужаса.

— Отчего же, там широкое поле деятельности для космонавтов и астрономов.

Постучав пальцем по лбу Аркадия, Гешка сказал:

— Я вижу, извилин у тебя не больше, чем в скорлупе грецкого ореха.

Аркадий обиделся.

«Странно, — подумал я, — ведь еще несколько лет назад в школе мы дружили и казались единомышленниками. Наши взгляды никогда не сталкивались. Что же заставляет людей так меняться? Или, быть может, он шутит?..»

— Хотите, я покажу вам настоящее чудо, какого вы никогда не видели? — оживилась Инга. — Только для этого от Сухого гирла нужно пройти пять километров пешком.

— У меня нет времени на пустяки, — хмуро огрызнулся Аркадий.

— Жаль! — вздохнула девушка.

— А что же там за диковина? — спросил я.

— Раз идти нельзя, значит, и говорить нечего, — вздохнула Инга.