В баптистских семьях, например, как рассказывали мне сами ребята, «ременная педагогика» в ходу. Поневоле вспоминаются слова А. П. Чехова о том, что «в так называемом религиозном воспитании не обходится дело без ширмочки, которая недоступна оку постороннего. За ширмочкой истязают, а по сю сторону улыбаются и умиляются».

Педагогика принуждения и рукоприкладства в семьях верующих связана не столько с негативными чертами характера родителей, сколько с самой антигуманной сутью религии. Посудите сами: не вырастить сына или дочь в духе «заветов господа» – это, как издавна внушают клерикалы, великий грех. Но и бить строптивого отрока – тоже грех, ведь, как гласят те же заповеди, «бог есть добро», «бог есть любовь». Что делать верующему родителю? Из двух грехов выбирать меньший. Поэтому родительское наказание получает «высшее» оправдание: наказывают ребенка уже, дескать, не просто за провинность, а во имя спасения своей и его души. Зло порождает зло, наказания ожесточают юного человека, но совесть верующего спокойна: так, мол, богу угодно.

По душе ли такой способ «спасения» самому воспитаннику? Да и верит ли он в это «спасение»?

Конечно, пока ребенок под крылом родителей, религиозные догмы воспринимаются им как нечто само собой разумеющееся, единственно правильное. Но вот он пошел в школу, и мир открывается ему иной, незнакомой доселе стороной. Юный ум тянется к познанию нового, выходящего за рамки религиозных представлений, но наталкивается на жесткие родительские запреты. Вот тогда в религиозных семьях и разыгрываются острейшие, затяжные драмы. Случай с Сашей – одна из них.

Или другая история, происшедшая в той же станице. Девушка из иеговистской семьи полюбила неверующего парня. Что только не делали ее родители, чтобы искоренить эту «сатанинскую» любовь! И действовали родители не столько по своему злому умыслу (сейчас, к слову сказать, они даже помогают молодой семье), сколько в соответствии с установкой иеговистских наставников, допускающих браки только между единоверцами. Смешанный союз, не без основания полагают сектантские деятели, грозит отходом «брата» или «сестры» от организации и от религии вообще. В данном случае так и вышло: девушка порвала со «свидетелями Иеговы». Земная любовь оказалась сильнее религиозных догматов.

Больших жертв требует от человека религия. Ради мнимого спасения, ради мнимой вечной жизни. Но не все верующие в своей повседневной жизни слепо следуют букве вероучения. Здравый смысл, общественное мнение, реалии нашего социалистического строя расшатывают религиозные установки, ослабляют влияние на верующего среды единоверцев. Многие сектантские пастыри сетуют на потерю «интереса к слову божью», на падение дисциплины в общинах. Вот почему было бы ошибкой зачислять всех членов сект в фанатики и экстремисты.

Те же иеговисты, как показывают исследования ученых, нередко отвергают антиобщественные, идущие вразрез с нашей действительностью рекомендации бруклинских теоретиков. Например, по данным украинского исследователя П. Яроцкого, 52 процента опрошенных «свидетелей Иеговы» (в опросе участвовало более трех тысяч человек) не проявляют активности в религиозном воспитании детей. Считают, что религия – это личное дело взрослых, а дети, мол, когда вырастут, сами разберутся, верить или нет. Многие верующие-иеговисты (по тем же данным – более 47 процентов) одобряют чтение детьми художественной литературы, не запрещают вступать в пионеры, а почти 20 процентов опрошенных, или 620 человек, не препятствуют своим детям вступать в комсомол.

Закономерная для наших дней тенденция к ослаблению религиозности тем не менее отнюдь не «облегчает жизнь» воспитателям и пропагандистам атеизма. Их не может успокаивать даже самая благоприятная статистика. Они ведут борьбу за духовное освобождение каждого человека, а юного в особенности.

Идем с Людмилой Степановной Бодяевой, учительницей литературы, по той самой дороге, по которой она когда-то ходила с Сашей. Те же тополя, те же дома...

– Чем добрее с ребятами, тем они с тобой открытее, тем больше ты им можешь помочь, – рассказывает Бодяева.

Шестнадцать лет преподает Людмила Степановна в этой школе, и все эти годы она – любимая учительница. Я видел, как теплеют глаза ее учеников, теперешних и бывших, когда они говорят о Людмиле Степановне. Их рассказы подтверждают: атеистическую работу в школе успешнее ведут любимые учителя. Нет у них этакой предубежденности в отношениях с учениками, они одинаково добры со всеми. У таких учителей словно бы и нет проблемы общения с верующим учеником, когда нужно завоевать его доверие, без которого успех просто немыслим.

– Ребята должны верить тебе, верить в твою порядочность, – продолжает Бодяева. – Иначе все усилия напрасны.

Истинность этих слов опирается на большой педагогический опыт Людмилы Степановны, на ее кредо пропагандиста атеизма.

Открою секрет: девушка из иеговистской семьи, полюбившая неверующего парня, училась в классе, где руководителем была Людмила Степановна. Да и «Ромео» когда-то учился у нее. Вся эта непростая, драматичная история известна учительнице почти с самого начала. Сами влюбленные рассказывали обо всем Бодяевой, просили ее совета. А однажды пришли к Людмиле Степановне радостные, просветленные. «Мы решили пожениться, – сказал он. – Заберу ее к себе, дома ей совсем житья не стало». А ведь девушка еще училась в десятом классе и учебный год только-только начался. Наверно, не каждый педагог в той ситуации одобрил бы их решение. Не лучше ли, мол, немного повременить? Но Людмила Степановна согласилась, что брак, хотя и слишком ранний, – единственный выход в создавшемся положении. Просила только, чтобы девушка не бросала учебу совсем...

А вот преподаватель автодела той же школы Иван Леонидович Озеров во время занятий будто сам становится как мальчишка – молодой, эмоциональный, азартный. Особые отношения у него сложились с Антоном, сыном баптистского пресвитера. Усердием в учебе Антон не отличался. Зато автоделом мог заниматься с утра до вечера. Вместе с Озеровым Антон ездил по району, оставался помочь после уроков. И учитель не отказывал Антону, когда тот просил подвезти то уголь, то дрова для их большого семейства.

Специальных атеистических бесед Озеров с Антоном не проводил. Лишь однажды спросил, отчего умерла его мать. «Отец сказал: на то воля божья», – с едва заметной иронией ответил Антон. Было видно, что он сам не очень-то верит в эту самую «волю божью». «А чем болела?» – поинтересовался Иван Леонидович. Ученик сказал. Озеров, прочитавший не одну книжку по медицине, подробно разъяснил Антону, отчего возникает и как протекает эта болезнь. «Если бы все было так ясно», – только и ответил тогда, то ли соглашаясь, то ли возражая, Антон.

...Он зашел ко мне в гостиницу вечером. По пути в дискотеку. Под модной курткой – черная водолазка, придающая всему облику этого рослого парня с крупными чертами лица строгую стройность.

Мы вышли на улицу. Антон неторопливо вытащил из кармана пачку сигарет, сделал глубокую затяжку, выпустил дым и начал говорить уверенно, не спеша:

– Бросаю баловство. Пропуск на завод сегодня получил. Учусь в Краснодаре на газоэлектросварщика.

– Но у тебя же шоферские права?

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.