Бубенчик

— Ешь на здоровье, — сказал он.

И все изучал, изучал ее до малой подробности, как будто она картина какая великолепная.

— Варево что надо! — сказал он и закурил. Папироска была тонкая и маленькая до смешного. — Я хотел с тобой одной остаться. Повариха ушла, оглоеды накормлены, ты при мне сидишь. Хорошо!

— Так и при тебе?

— А где же! Ты хоть скажи, подхожу я для тебя? Для прогулки, скажем?

— Мне посуду надо мыть, — испугалась она.

— Я помогу, — сказал он с готовностью. — Мы ее живенько, не поваландаемся. Горы перемоем в един момент.

И засучил рукава.

Миски звякали, ударялись донышками. Воды было достаточно, ею можно было залиться. Егор плеснул ей в лицо с ладони, и она, засмеявшись, ответила ему тем же. Вода соединила их.

Теплынью веяло с поля. День увядал на закате, как большой цветок. Видно было, как небо склонялось к земле. По розовому краю лежало длинное облако. Оно будто стелилось. И померещилось: дойди туда, и не будет ничего проще прикоснуться к его шелковистости, даже не подпрыгнув. Так близко прочитывалась даль. Там только-только провалилось солнце, а свет еще вздымался, образуя сияющий купол, где могли летать птицы перед прощальными сборами.

Егор Сударушкин залюбовался дальней беспредельностью, он ее воспринимал сызмала каждой клеткой тоскующего тела, именно в закатные часы пламени неизъяснимую власть имела эта высь над ним с малолетства.

И она вслед за ним поглядела в алую сторону и увидела языки огня, лижущие траву, четкую, простертую длань поля и восхитилась с нежностью:

— Сколько живу, а как солнце садится, не видела. Даже не думала: а как оно там? Теперь каждый день — и восход, и закат.

— Я как родился, слежу, — сказал он. — Будто из меня оно в мир выходит, в меня же и опускается. Заглядишься. Жить не откажешься.

Еще немножко постояли в задушевной близости, соединенные одной причастностью к большому пространству освещенного поля. А зарево заката постепенно оседало.

— Рушан! — сказал он. И она вздрогнула. — Видишь, я знаю твое имя. Меня зовут Егором. Егор Сударушкин я.

— Иди. Егор, — сказала она. — У меня тут еще дела.

— Теперь мы с тобой, как брат и сестра, — сказал он. — Для начала. Вечером еще поговорим. Не таись только, найду. В поле далеко видно.

— Ну, а...

— Позову — выйди. У меня до тебя необходимость.