Поэт и критик XX века Вл. Ходасевич так писал о том переходном периоде русской словесности:

 «Уже взорвалась первая мина, подложенная под классицизм сентиментализмом Карамзина… Перед новыми силами открывалось обширное поле.  Жуковский и Батюшков пытались обрести «новые звуки…»

Отрицание «холодного рассудка», упоение поэтической мечтой на лоне природы, одушевленной и как бы вторящей переживаниям поэта, попытка уловить мимолетные переживания души, искренность и отсутствие пафоса - таковы стихи молодого Батюшкова.

В 1809 году поэт написал стихотворный памфлет «Видение на берегах Леты», разошедшийся в списках и напечатанный в искажённом виде лишь через тридцать два года после его создания. Досталось всем, настоящим поэтом был признан только Крылов. Поэма ходила в списках по обеим столицам и имела громадный успех. Гнедич предложил ему напечатать «Видение», очевидно, надеясь на то, что это принесет автору материальные выгоды, но Батюшков категорически отказался, заявляя, что не хочет обидеть некоторых осмеянных в «Видении» литераторов:

« «Лету» ни за миллион не напечатаю; в этом стою неколебимо, пока у меня будет совесть, рассудок и сердце. Глинка умирает с голоду; Мерзляков мне приятель или то, что мы зовем приятелем; Шаликов в нужде; Языков питается пылью, а ты хочешь, чтобы я их дурачил перед светом. Нет, лучше умереть! Лишняя тысяча меня не обогатит».

Константин Николаевич намеревался оставить военную службу, служить в дипломатической миссии, путешествовать по Европе. Увы, все это так и осталось мечтами, кроме одного: в начале 1812 года он получил отставку от военной службы, отправился в Петербург и при помощи Оленина поступил на службу в Публичную библиотеку. Жизнь его устроилась довольно хорошо, хотя его постоянно тревожила мысль о судьбе его семейства и его самого: скорого повышения по службе нельзя было ожидать, а хозяйственные дела шли все хуже и хуже.

Кстати, сослуживцами Батюшкова по Публичной библиотеке были Гнедич и Крылов, так что на отсутствие приятного ему общества он не мог пожаловаться.

Начавшаяся Отечественная война 1812 года всколыхнула  усилила в душе поэта патриотическое чувство, да к тому же стала потрясением для Константина Батюшкова. Он не мог постичь, как французы, этот «просвещеннейший» народ, зверствовал на захваченных землях:

«Москвы нет! Потери невозвратные! Гибель друзей, святыня, мирное убежище наук, все осквернено шайкою варваров! Вот плоды просвещения, или лучше сказать, разврата остроумнейшего народа… Сколько зла! Когда ему конец? На чем основать надежды?..».

В послании Дашкову «Мой друг, я видел море зла», уже ничего не осталось от сладких мечтаний, а есть лишь правда очевидца страшных событий:

Я видел бедных матерей,

Из милой родины изгнанных!

Я на распутье видел их,

Как, как к персям чад прижав грудных,

Они в отчаяньи рыдали

И с новым трепетом взирали

На небо рдяное кругом.

  Но немедленно вступить в армию ему помешала сильная лихорадка. Лишь в 1813 году, как только позволило состояние здоровья, Батюшков выехал в Дрезден, в главную квартиру действующей армии – адъютантом знаменитого генерала Раевского, который считал его своим другом.

О дружбе Раевского с Пушкиным не писал только ленивый. О долгих, доверительно-дружеских отношениях легендарного генерала с Батюшковым мало кому известно. Между тем, одно из прекрасных стихотворений поэта, прежде чем было опубликовано, появилось в альбоме старшей из сестер Раевских – Екатерины.

Если лилия листами

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• 8
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.