«Одного из вас я назвал Арпачи, а другого Буудайчи¹. Помните это, дети мои, сыновья мои!.. В ваших именах то, что было смыслом моей жизни...» А в самом низу листа: «...1944 год...».

Но не хочу я брать в руки синий, продолговатый конверт из грубой бумаги. Я наизусть помню те страшные слова, которые лежат внутри: «Славный сын киргизского народа, рядовой Дыйканбаев Эгенчи пал смертью храбрых в боях за освобождение Венгрии...»

Отец, отец! Ты простишь нас? Тогда мы были маленькими, нам в голову не пришло сразу же разыскать твою могилу и выполнить сыновний долг, поклонившись ей... Уже потом мы писали письма, искали тебя. И, наконец, нашли.

Теперь мы знаем: ты лежишь вместе со своими друзьями, такими же солдатами, в самом центре сельского кладбища неподалеку от Будапешта.

Когда мы подошли, пожилая женщина поливала цветы вокруг ваших могил, отец. А на самом большом памятнике, установленном на братской вашей могиле, вознеслась в небо красная звезда.

Отец, мы, твои сыновья, видели твой мраморный бюст.

Мы, твои сыновья, читали выбитую на полированном граните латинскими буквами твою фамилию. Нашу фамилию, отец!

Мы, твои сыновья, поклонились тебе, отец. Мы привезли тебе цветы с предгорий Ала-Тоо. Мы положили их на венгерскую землю, в которой ты спишь...

Отец, ты знаешь, именно тогда, перед твоим мраморным бюстом, твой сын, а мой брат Буудайчи поклялся всю жизнь свою посвятить защите нашей Родины, защите мира на земле. Твой сын не стал хлеборобом, как хотел ты, но знай, отец, капитан Буудайчи Дыйканбаев с честью выполняет сейчас свой интернациональный долг.

Мама в тот год сильно болела.

Да и как не заболеть, ведь она с самой ранней весны босиком ходила по полю, иногда чуть ли не по пояс в воде, и поливала посевы. Вода текла с гор и была холодна, как лед, а мама, чтобы направить ее в нужное русло, раздевалась и ложилась поперек арыка, словно живая плотина.

Теперь она поминутно заходилась в хриплом кашле, день и ночь ее терзал жар и бил озноб. Кое-как, через силу, она разводила огонь в очаге, чтобы сварить нам жидкую похлебку.

— Мама, мы поиграем?

— Поиграйте, мои дорогие, только не уходите далеко от дома.

Мы с Буудайчи шли на ток. Там, на краю утрамбованной площадки, лежит пыльный мусор. Его сметают сюда со всего тока. Мы копаемся в нем, и на нас никто не обращает внимания. А мы среди мусора собираем зерно. Иногда набираем вдвоем целую горсть!

Как-то раз мы с братом пришли просто поиграть на току. Стая воробьев с чириканьем суетилась на одном и том же месте. Мы стали кидать в них камни, а они все равно возвращались. Что искали они?

— Посмотри! — Буудайчи разжал ладошку. На ней лежало зернышко. Почти такое же зернышко, какими угощал меня ты, отец!

Вначале каждое найденное зерно мы отправляли сразу в рот. Но они были спелыми, а потому твердыми, как земля. Мы стали собирать их в карманы и несли домой — иногда полгорсти, а иногда и целую горсть!.. Помню, как радовался Буудайчи при каждом таком зернышке. Я радовался ничуть не меньше.

Мы стали ходить на ток каждый день.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.