— А?..

— Готово, что забрать?

— У-у...

— Где?

— Мучитель! — вырвался стон.

— Можно в следующий раз.

— Привет! — встрепенулась. — Уже некуда складывать! — и повела Валерия на кухню.

Картонный ящик был готов, многожильно, расхлябанно увязан женской рукой. Валерий скептически хмыкнул, но решил, что сойдет.

— Списочек. Чтобы в голове не держать. — Софья Евгеньевна протянула листок, отпечатанный на машинке. Второй экземпляр. — Что ты на меня морщишься? — быстро ухватила она, все-таки в глубине души комплексуя, хотя Валерий сам предложил продавать лишнее. По госцене. Как если бы это в магазине было. Во всяком случае, именно так он ей возвращал выручку.

У Сергея Петровича в Калужской области, откуда он родом, жила племянница с двумя дочерьми-дошкольницами. Муж ее, по пьяному делу, кувырнулся на «Беларуси» в силосную яму, да неудачно — остался жить матерящимся укором. Марина, племянница, не плакалась Сергею Петровичу — просто в очередной безответной открытке к красному числу бабские свои мучения вместила в информацию о мужниных костылях и пяти пальцах на двух руках. Софья Евгеньевна расчувствовалась, докладывая почту Сергею Петровичу. И он взгрустнул, хотя так и не смог припомнить Марину.

Отправили посылку с продуктами, кое-какими вещами. И тут Марину прорвало: посыпались письма — многостраничные, без запятых, с жутким почерком. Ей не отвечали, несмотря на то, что она спрашивала, что они такое съели в густо-синей банке с надписью коричневыми буквами и белыми звездочками россыпью. Очень вкусно, но вдруг с чаем нельзя?

В общем, Софья Евгеньевна послушалась проникшегося ее заботами Валерия и прекратила посылки, требующие инструкций на правильное потребление. «Не в коня корм!» — брякнул Валерий. Участие стало выражаться в денежных переводах. Марина, правда, пыталась неделикатно разжалобить, как дочки радуются городским макаронам (длинным, белым, с маленькими дырочками), но Софья Евгеньевна набавила пятерку и хранила выразительное молчание, вскоре понятое Мариной. И она написала об этом, прося об одном — в переводах указывать только ее имя и помечать: «Вручить лично», — а то мужик повадился перехватывать и моментально надираться до полной потери чувств. А на костылях-то ему каково! Не сразу, но через какое-то количество писем Софья Евгеньевна вычитала эту мольбу, и все уладилось.

Валерий не все сбывал в гараже — все-таки ребята свои, цену чувствуют. Впрочем, уж в этом-то проблем не было: соседи проходу не давали — под метелку мели, без распробований.

— Копирка слабая, — объяснил Валерий.

— Не разобрать? Это?.. Валерий ткнул пальцем в строчку:

— «Тел». «Я». «В»... Или «К»? «Ж»... Или «Ш»?..

— Телячьи язычки в желе, — пояснила она. — Отечественные. Четыре банки... Это?.. Угорь копченый, в масле. Тоже наш. Две банки... Это?.. Ой, привереда! Суфле куриное! Я же всегда так сокращаю!

Валерий улыбнулся, поцеловал по-мужниному, в щечку, взял коробку.

— Тяжело? — Софья Евгеньевна прижалась к его плечу.

— Тьфу ты! — Валерий опустил ящик. — Авоську забыл. Не моя — сменщика.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.