– От тебя? Ничего. Только поздравить, что тебе большая удача привалила: взрослая дочь есть, и пеленки стирать не нужно. Извини, кстати, что я тебя обломала. Деньги за ресторан вернуть?
– Ну, что ты, что ты… – забормотал он.
– Тогда я пошла. Захочется повидаться, звони, телефон знаешь. – И я сделала вид, что хочу вылезти из автомобиля.
– Подожди! – Он схватил меня за руку. – Что я могу для тебя сделать?
Я только грустно улыбнулась в ответ:
– Папочка, ну, если я без тебя семнадцать лет обходилась – как-нибудь и дальше обойдусь.
– Стой! Ну, давай с тобой поговорим… как отец с дочерью! Потом я тебя отвезу. Или, хочешь, вызову такси. Разумеется, и денег дам.
С того нашего первого разговора на кухне и началась наша с Прокопенко «дружба».
Папаня выведал, куда я хочу поступать, нанял мне преподавателей, потом помог во ВГИК просочиться. На первом курсе я уже сыграла свой первый эпизод. Два съемочных дня, триста баксов – мой первый в жизни официальный гонорар.
Прокопенко – под моим влиянием – наши отношения скрывал. Ни перед кем не кололся: вот, мол, дочка моя. А я все время думала: однажды его, гада, какая-нибудь стерва окрутит так, что он на ней женится. И что тогда мне достанется – полный облом?
В итоге так оно и вышло, да и неожиданно, я приготовиться толком не успела. Отсюда – мой пролет.
Отца я не любила, конечно. Но не так уж сильно и ненавидела. Просто презирала. И у меня созрел прекрасный план, как вернуть все, что мне задолжал за мою, пусть пока и короткую, жизнь.
План был хорош. Осуществлять его я начала в Питере. И ведь сначала все шло, как задумано. Снотворное я у Царевой украла, а потом однажды зашла в номер к папашке, вроде про роль свою спросить. Он так зажегся – любил, когда его совета спрашивали, и стал меня учить. А после чаю предложил, и себе заодно налил.
Обычно он пьет чай, накладывая огромное количество сахара, кусков пять. Я снотворное заранее истолкла, развела и принесла в пузырьке. Когда он отвернулся, я ему в чашку и влила. Он выпил и тут же захрапел...
Ну, ДНК от того, спишь ты или нет, трезвый или пьяный, не меняется. Открыла я папашке рот, взяла, как по инструкции положено, мазки слюны (целых три на всякий случай), разложила по пробиркам… А на следующий день по лабораториям, что ДНК анализируют, образцы раскидала. Один – в Питере, другие – в Москве, куда я успела слетать.
Как раз перед тем, как нам в Москву возвращаться, из первой клиники ответ пришел: мол, совпадение на 99 процентов. А я и не сомневалась. Просто надо было, чтоб с самого начала документ у меня имелся.
Все шло по плану, а потом вдруг – облом: мой хрыч папаша объявил, что, видите ли, Волочковскую в жены взять решил. И свадьбу они назначили, да скоро так…
Вот и пришлось решать немедленно. И действовать прямо сегодня, прямо в поезде.
Непродуманно, конечно, и рискованно. И слишком узок круг подозреваемых. Вот, в итоге, этот гад Полуянов меня и расколол…
Но сначала все шло, как по маслу. Я все предусмотрела. Днем купила в Питере в охотничьем магазине ножи. Загримировалась, прическу изменила, ввела в речь южный акцент – меня потом ни одна сволочь не опознала бы.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
Отрывок из романа
Записки русского интеллигента
Отрывок из романа. Перевод с английского Екатерины Мартинкевич
Красотой церквей и станций метро Россия обязана трем поколениям мастеров
Отрывок из книги Андрея Подшибякина «По живому»