На глазах парнишки появились слезы, и, опустив голову, он еле слышно сказал:
- Но не мог же я у него взять деньги! - И, резко повернувшись, почти бегом направился к выходу.
В коридорах «Комсомольской правды» тесно и шумно. Изредка в бесформенном хаосе звуков возникают отдельные слова, фразы и снова растворяются в общем гудении.
Молодой поэт, принесший несколько дней назад в редакцию свои стихи, пришел за ответом. Он пробивается к кабинету редактора. В дверях лицом к лицу сталкивается с Владимиром Маяковским.
- Идемте, - говорит Маяковский, направляясь к выходу.
Молодой поэт движется за Маяковским, как маленькое суденышко за мощным ледоколом. Выйдя на лестничную площадку, Маяковский поднимает руку с зажатой в ней рукописью и говорит:
- Вот ваши стихи. Взял их сейчас у редактора. Такие стихи печатать нельзя, особенно в газете. Теперь нельзя писать так, как писали раньше. Нужно писать лучше, гораздо лучше. Посудите сами, на каждом шагу видишь новое: вот построен новый дом, в него переедет рабочая семья и будет жить по - новому - с душем, с ванной. Открыт новый элемент, сконструирован новый самолет... Вся наша жизнь идет по - новому, а поэты у нас все еще пишут вяло, небрежно, подчас и просто плохо. Партия, страна, миллионы кричат:
«За качество продукции!» И они не только кричат, а делают эту продукцию лучше, прочнее, красивее, чем она была раньше. Как же об этом нужно хорошо написать! А мы пишем о выдуманных красивостях, не видя того, что происходит вокруг нас. За это новое нужно бороться, вот вчера в общежитии у студентов какой - то «эстет» с грязными ногтями заявляет мне: «Хватит, мол, товарищ Маяковский, писать агитки. Мы уже из них выросли». А в комнате на стенах клопиные следы, грязь, окурки на полу. Безобразие. Нет, говорю, надо еще писать агитки; пока есть такие, как вы, - надо!... Вот вы тоже говорите, что вам хочется писать о чем - то красивом...
- Да не говорю я этого, Владимир Владимирович!
- Ну, не говорите, так думаете, а молчите потому, что меня боитесь. Может, тем, кто делает метлы, тоже хотелось выращивать розы или настурции, а ведь делают все - таки метлы. Улицы букетами не подметешь, метлы нужны... Да, кстати, как обстоит дело со стихами к Первому мая?
- Не вытанцовываются, Владимир Владимирович, ведь я не думал об этом до звонка из редакции.
- Про Первое мая надо думать весь год до Первого мая, тогда вытанцуется. Говорят, что я быстро пишу. Позвонят вечером, а за ночь я уже накропал стишки и тащу их утром в редакцию. Послушаешь эти разговорчики, и тошно становится: ведь когда они звонят, у меня уже стихи почти готовы. Мена часто спрашивают:
сколько часов в день должен работать поэт? Утром, днем, вечером или ночью?... Всегда! Понимаете: всегда! Поэт стоит круглосуточно и бессменно на своей вахте, и только тогда рождаются настоящие стихи. Такие стихи, которые не стыдно печатать даже в газете... Берите свои стихи, идите и работайте!
И, пожав руку поэту, Маяковский, шагая через ступеньку, опускается по лестнице к выходу.
Было уже поздно. Коридоры редакции, такие оживленные в дневные часы, опустели, лишь изредка проходила уборщица со стаканами крепкого чая для оставшихся на ночь сотрудников или пробегал репортер, принесший последние новости. Оттого, что сотрудники сидели без пиджаков и галстуков, с расстегнутыми воротничками и на столах стояли стаканы с чаем, в редакции казалось по - домашнему уютно.
Стояла тишина, и только когда в конце коридора открывалась обитая клеенкой дверь из комнаты, где помещалось машинное бюро, слышалось, как, захлебываясь, громко стучали пишущие машинки. Через некоторое время затихло и машинное бюро.
Дежурная машинистка вышла в коридор и, забравшись с ногами на старенький диван, положила голову на валик и закрыла глаза. У нее было плохо на душе: незаслуженно обругал какой - то служитель муз, позволявший себе высокомерно разговаривать с машинистками, секретарями, курьерами и прочей «мелюзгой»... Ей хотелось плакать, все казались грубыми и несправедливыми. Так, с невыплаканной обидой, она и заснула на жестком диване. Проснулась машинистка оттого, что кто - то положил ей руку на плечо.
Перед ней стоял Маяковский.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.