- Прошу вас срочно перепечатать эти стихи. Они идут сейчас в номер.
То ли оттого, что ей снилось, как ее опять кто - то бранит, то ли спросонья, но ей показалось, что и Маяковский разговаривает грубо и резко. Почти вырвав из рук Маяковского черновик стихотворения, она сказала:
- Ну, давайте! Проклятая должность! Ни секунды отдыха!
Они пошли в машинное бюро. Заправляя бумагу в машинку и одновременно просматривая рукопись, машинистка все так же резко бросила сидевшему рядом Маяковскому:
- Вот опять стихи о рабочих - ударниках, а о нас, небось, ничего не напишете Нас даже за людей не считают. Бросит какой - нибудь грубиян бумажку: «Перепишите!», - как будто я Акакий Акакиевич какой - нибудь...
Маяковский сидел молча. Казалось, он никак не реагирует на ее жалобы. Когда стихи были перепечатаны, взял их, поблагодарив кивком головы, и вышел из комнаты. Она не заметила этого и довольно громко оказала ему вслед:
- Грубиян!...
Через день Маяковский пришел в редакцию и, минуя все кабинеты, не задерживаясь и на ходу здороваясь со знакомыми, прошел прямо в машинное бюро. Оглядевшись, он нашел дежурившую в ту ночь машинистку и, подойдя к ней, молча, не здороваясь, сунул ей в руку лист бумаги и сейчас же вышел из комнаты.
Ничего не понимая, машинистка развернула бумагу, быстро пробежала глазами по лестничкам стихотворных строчек, потом вскочила, бросилась к двери и, не дойдя до нее, остановилась на середине комнаты.
- Товарищи, что же это такое? - сказала она прерывающимся от волнения голосом. И заплакала. Потом расправила листок со стихами и стала читать в наступившей тишине:
Товарищу машинистке.
... Машинистка.
плюнь на ругань, -
как работнице и другу на тебе моя стихи!
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.