Испытание

- Вы же говорили недавно...

- Да, совершенно верно, я недавно говорил, что надеюсь на благополучный исход. Вообще лечение без надежды на успех - это, я бы сказал, не лечение. Надеяться должен врач и еще больше сам больной. Я и в данный момент надеюсь, но, тем не менее, мой долг - сказать вам, что положение весьма серьезно.

Оля представила себе невысокую фигуру профессора, его рыжеватые редкие волосы и старомодное золотое пенсне, смешно прыгающее на носу. Когда профессор говорил, он все время как бы играл на невидимой гармошке, в такт своим словам касаясь полусогнутыми пальцами одной руки пальцев другой.

- У вашего супруга, - продолжал Дольский, - острое воспаление спинного мозга, так называемый инфекционный миэлит. Это - чрезвычайно опасное заболевание, ежеминутно сулящее всякие неприятности.

«Разговор о Карышеве из четвертой палаты!» - догадалась Оля.

- Поймите, Евгений Михайлович, - снова заговорила женщина, - меня интересует не история болезни, а ее конечный результат. Я хочу знать, чем все это может кончиться, больше мне... - Голос женщины сорвался, она заплакала.

Оля слышала, как профессор наливал в стакан воду и успокаивал посетительницу:

- Расстраиваться не следует. Поймите, уважаемая, вы наш первый помощник. От вас, от вашего внимания к больному зависит многое.

- Я понимаю, - сквозь слезы ответила женщина, - и я буду держать себя в руках.

- Очень хорошо. Теперь о конечном результате. При подобном заболевании обратного развития, то есть первых признаков наступающего выздоровления, можно ждать шесть месяцев. Ваш супруг находится у нас не многим более двух месяцев. Однако шесть месяцев не предельный срок. Известны случаи, когда обратное развитие длилось год, иногда два. Правда, в случае с вашим супругом имеется очень неприятное «но» - это восходящее распространение болезни: сначала паралич ног, затем - рук и...

- И смерть?

- Что вы!... Я просто имею в виду стабилизацию положения на неопределенный срок.

- Вы говорите об этом, как о лучшем из возможных исходов?

- Ну зачем вы так? - возразил профессор. - Во всех случаях лучший исход - выздоровление.

Женщина, видимо, не слушала. Она глухо, как бы самой себе, говорила:

- Значит, паралич на очень долгий срок, на несколько лет... Евгений Михайлович! - женщина разрыдалась. - За что?.. Я даже года с ним не прожила, а теперь... Как мне с ним жить?..

Продолжения разговора Оля не слышала: она окончила выписки из историй болезней и вышла из комнаты.

Оля верила в людей. В каждом человеке она старалась отыскать обязательно что - нибудь хорошее, что может в какой - то степени оправдать даже его опрометчивые поступки или слова. Последняя фраза жены Карышев заставила Олю насторожиться. «Настоящий друг так говорить не будет. Значит...» Однако выводов Оля делать не стала. Наоборот, она попыталась понять и оправдать жену Карышева. Ей захотелось помочь этой молодой женщине, чувствовавшей себя такой несчастной. Теперь, бывая в клинике, Оля обязательно навещала Карышева.

В четвертой палате стояло всего три койки.

- Как вы себя чувствуете? - спрашивала обычно Оля сначала у самого пожилого обитателя палаты. Тот всегда ворчливо жаловался на больничную скуку. Второй, помоложе, благодарил ее за внимание и повторял, улыбаясь, что чувствует себя «лучше, чем до болезни».