Залив был великолепен утром, в золотой чешуе первых утренних лучей. Солнце поднималось из залива и первые лучи ударяли в окна белых домиков на горных высотах. Затем лучи опускались и золото солнца вспыхивало в зеркальных окнах белых мраморных дворцов. Золотой диск солнца всплывал над Средиземным морем. Солнце дробилось и сияло в витринах магазинов, в дверях и окнах гостиниц и кафе на набережной. И когда солнце пригревало плиты набережной, золотой песок пляжа и пальмы на берегу по узенькой горной уличке, один за другим медленно спускались два старика.

Одни - высокий, стройный в серебряном сиянии седин.

Другой - маленький, лысый, сморщенный и сухой.

Один - в белом, свободном пиджаке и широкополой, соломенной шляпе, другой - в черном, наглухо застегнутом и старомодном, и сияющем цилиндре.

Высокий старик спустился с гор. Там мраморные дворцы уступают место виноградникам и маленьким, белым домикам виноградарей.

Лысый старичок приходил из белого мраморного дворца, из белой виллы с мраморными львами на воротах. Старичок в сюртуке, медленно сгибая ноги, спускался на набережную к гранитной баллюстраде. Морщась и кряхтя, усаживался в большое, плетеное, похожее на корзину кресло. Старик с седыми кудрями устраивался на каменной скамье, снимал шляпу и теплый, морской ветер играл его серебряной бородой.

Утро, и газетчики звонкими, пронзительными голосами выкрикивали названия парижских газет, и каждый раз оба старика покупали у газетчика две разные газеты.

Седобородый старик - Humanite, газету французской коммунистической партии. Лысый, гладко бритый старичок - L'Action Francaise, газету французских фашистов. Он вынимал из футляра выпуклые очки в золотой оправе. Высокий старик читал без очков, беззвучно шевеля губами.

Впереди - Средиземное море, позади - набережная шумного, просыпающегося курорта. Шипели на полированном асфальте шины автомобилей и велосипедов. Маленькие ослики, медленно перебирая ножками, несли тяжелые корзины, полные роз и нарциссов. Огромные омнибусы, дребезжа, Катились от железнодорожной станции к гостинице. Каждые полчаса к пристани подходил белый пароходик и шумная толпа - барышни-продавщицы и служащие гостиниц - торопливо проходила мимо стариков. Затем пароходик уходил и, огибая мыс, исчезал в голубом Средиземном море. Иногда на горизонте серым зигзагом всплывал дым большого океанского парохода. И тогда оба старика поднимали глаза от газеты и следили за медленно уплывающим дымом.

Старик в черном первый начал разговор:

- Прекрасное утро, сударь. Неправда ли?..

- Прекрасное.

- Весна этого года не обещает сюрпризов. Помните прошлогодние бури?

- Прекрасная погода. Впрочем - март. Половина марта. Этого следовало ожидать.

Старик и черном оглянулся и посмотрел в горы, в сторону виноградников и маленьких, белых домиков.

- Вам предстоит тяжелый путь, сударь. Обратный путь.

- Я привык.

- За мной приезжают. Я не рискую возвращаться пешком. При том - жара. И восьмой десяток - не шутка, сударь мой...

- Мы - однолетки.

И оба глядели в море и молчали, пока солнце поднималось над линией горизонта и накаляло белые плиты набережной. Как чудовищные веера, разворачивались полотняные щиты над витринами магазинов и окнами кафе.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.