Трагедия расточительности

Где можно видеть еще что - нибудь более значительное?

Страна посылает в Москву волейболистов, сталеваров, лыжников. Ученые всего мира съезжаются на конгрессы. Архитекторы строят прекрасные здания. Сегодня - совещание по освоению субтропиков. Завтра - образцовые дворники организуют показательную уборку Арбата.

Писатель может, если добивается этого, в приемной Калинина наблюдать колхозных ходоков, присутствовать при первом взлете «Максима Горького», пойти по рабочим квартирам книгоношей или сборщиком утиля. Он не знает безработицы. Он может изучать мир в любом обличий.

Какие же у него с миром связи кроме литературных? Знает ли он инженеров, садоводов, изобретателей, телефонных монтеров? Сохранил ли дружбу со старыми приятелями - котельщиками, грузчиками, людьми нормального давления, обыкновенного дела?

Может быть, мастер острого сюжета, он познакомился с инспекторами уличной аварийности? Эти люди проводят экспертизу аварий, определяют степень вины водителя.

Это не призыв к поверхностному репортажу. Но в расписании дня Борахвостова должны потесниться редакции, чтобы дать место промышленной выставке; и у Железнова должен найтись час для разговора с шуцбундовцем.

Впрочем, он не сумеет с ним поговорить, не зная того языка, на который уже переведены лучшие его стихи.

- Но я живу не впечатлениями, а воспоминаниями: они как шрамы на мне, - говорит Железнов в ответ и читает стихи о беспризорном детстве.

Длительное пребывание в атмосфере низкого давления - в изолированной «профессиональной» среде, отрыв от жизни - лишает молодого писателя восприимчивости к сегодняшним темам. Так «полпред» незаметно для себя теряет свои полномочия.

Несколько лет назад даровитый поэт Панченко работал котельщиком на судостроительном заводе им. Андре Марта. После работы на производстве он руководил пионерскими играми, вел беседы. Он был пионервожатым.

Ежедневно он получал свежий номер одесской газеты «Молодая гвардия» и прочитывал ее всю. Он и сейчас помнит волновавшие его тогда статьи. Каждое постановление обкома комсомола воспринималось им как важное событие.

Он ушел в литературу, чтобы быть в ней «полпредом» своих героев.

Он и сейчас комсомолец и пишет хорошие стихи. Но его уже меньше волнуют вопросы комсомольской работы. Постановлений ЦК о перестройке он даже не читал.

У многих начинающих тема перестройки работы комсомола, охватывающая огромный круг интересов рабочей молодежи, подменяется декламацией. Выезд из Москвы за «материалом» все чаще принимает вид литературного браконьерства. Погоня за «остреньким» сюжетом, работа на анекдотическом факте дополняются словесным украшательством. Вот примеры из рассказов молодого, способного беллетриста Борахвостова:

«Розовый снег отцветающих деревьев».

«Розовые звезды, падающие с отцветающих ветвей».

«Белая роза взрыва».

Это именно та щегольская нарядность, то жеманство, та мишура метафор, которым прикрывают зачастую убогость содержания.

Итак, литература - трудное дело. Нужно, действительно, знать очень много. Конечно, дело тут не в простой учености. Чтобы описать рыдания обиженной девушки, не обязательно знать, что из слез в биохимической лаборатории добывают лицозим.

Понятие культуры не тождественно и простой литературной начитанности. Недостаточно знать, над чем работает сейчас Олеша, кто премирован на конкурсе драматургов, недостаточно прочитать в издании «Академия» модного теперь Челлини и побывать на поэтическом совещании, чтобы считать себя культурным писателем.