Рагойша зашагал будто бы домой, но как только окна председателевой избы потерялись за деревьями, свернул в гору и пошел по аллее, а потом по глубоким колеям лесной дороги, по направлению к озеру.

После разговора с командиром Павел успокоился: он больше не испытывал страха, но теперь в нем стало подниматься новое какое - то чувство протеста, то самое чувство, которое так и не прояснилось, пока он возился в конюшне и за которое заранее ему было неловко перед паничем.

«Да зачем тебя нелегкая понесла к озерку - то? - спрашивал он себя. - Или ты своим господам совсем уже продался с потрохами? И какими же ты глазами будешь смотреть на пограничников, и где ты наберешься совести здороваться с Дмитрием Петровичем?»

Командир пограничной заставы пользовался особым расположением Рагойши.

Колхозники относились к Рагойше, бывшему слуге панов Панских, с подозрительностью. Случилось, что, переходя речку по тонкому льду, лошадь Павла сломала ногу. Рагойшу обвинили во вредительстве и уже на другой день обсуждали на общем собрании вопрос об исключении его из колхоза.

Тут вот и выручил его командир заставы. Он сказал, что Павла Рагойшу не за что исключать из колхоза, что в происшествии с лошадью нельзя видеть злого умысла, тем более, что старик предупреждал об опасности и не хотел ехать на мельницу пока не укрепится лед, что нет никаких оснований подозревать за Рагойшей предательские замыслы и что о прошлом Рагойша рассказывает больше плохого, чем хорошего, хотя память о барских чаевых и сбивает его иногда с толку.

- Если разобраться в его жизни, - сказал командир, в упор глядя на Рагойшу своими глубокими лучистыми глазами, - если вдуматься в его жизнь, то придется сказать, что от господ он выстрадал не меньше, а больше других. Его иногда ласкали, но как? Бездомного щенка так ласкают, чтобы, когда он надоест, взять его за шиворот и выбросить под дождь. Вы спросите Павла Рагойшу: часто ли его швыряли так, в навозную кучу, как щенка?

Наволновавшийся Рагойша вдруг схватился за голову и заплакал обильными старческими слезами.

Он и теперь, вспомнив всю историю, почувствовал теплоту подступивших к горлу слез.

Между тем он вышел на полянку у озера; перед ним была старая, пригнувшаяся к земле, как человек в быстром беге, ветла. Рагойша вздохнул и, прищемив пальцами конец рукава, запустил руку в дупло. Дупло было тесное, и рукав выскользнул. Добравшись, пальцами до бумажного свертка, Рагойша вдруг отдернул руку, точно это была змея, но тут же превозмог свою слабость, осторожно вытащил пакет, повертел его в руке и, убедившись при свете выплывшей из - за тучи луны, что на пакете нет никакого адреса, засунул его глубоко за пазуху. Затем он быстро зашагал к колхозу.

Но как он ни опешил, он не мог убежать от своих мыслей. «Да, да, как щенка они меня ласкали, - беззвучно шептал он. - А как же? Так и было...» Против воли он уже с неудовольствием вспоминал о паниче. Эка ведь, куда его нелегкая занесла! Ездил бы где - нибудь там, по другим дорогам. Думал, небось, обрадуются ему. Невидаль какая!

Павел Рагойша почти бежал...

Он опомнился уже у дверей своей избенки. А, может быть, все известно уже? Надо посмотреть, уехал ли начальник.

В избе председателя спали - огня там не было.

«Зайду к дочери, - решил Павел, желая оттянуть встречу с Ланским. - Зачем только я бежал?»

Он спустился под горку, к молочно - товарной ферме.

Телята, мимо которых он проходил, глубоко вздыхали, переваривая пищу. Парной их запах действовал успокаивающе.

В дежурной комнате было чисто, на стене висели олины вышивки. Едва отодрав голову от подушки, курчавая олина подруга залилась звонким хохотом.

- Ты что? - с трудом пролепетала она. - Ты что, д... др... драться, что ли, пришел? Ты что ру - ру - кав - то засучил?

- Да замолчи ты, чертов погремок! - поморщился Рагойша, спуская рукав, - Ольга где? - добавил он строго.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.