Шапка Гиппократа

« Остроумие лестницы!» - оборвал он с презрением и горечью мысли свои метким выражением одного знаменитого психиатра. - Но ничего, ничего, - почти выговаривал он, поспешно одеваясь. - Мы еще встретимся с тобой через полгода, через год, когда из Кежмы, из самого Красноярска тяжелых больных повезут к вам, в тайгу!»

И несмотря на внутренний окрик воображение его вновь и вновь, как в детстве, с явственностью галюциноза воспроизвело перед ним его самого в привычном образе врача - исцелителя, который одним появлением своим исцеляет больных. Но если в отроческих и юношеских своих грезах он видел себя в ореоле славы, всемогущества, то в дальнейшем неизъяснимую сладость обретал в том, чтобы представлять себя разбуженным, поднятым с постели и в буран, в мрак или же в ледяной осенний дождь спешащим к больному. Или - светлый, шумный вечер. Все веселятся, танцуют. Любимая девушка глядит на него лучистыми, любящими глазами. Ни с кем, ни с кем не хочет она танцевать, только с ним!... Но вот за ним пришли, его отзывают в коридор... Заплаканная, озябшая женщина. « Доктор! У меня ребенок...» - и не договаривает из - за рыданий. Он молча берет с вешалки шапку и меховую свою тужурку (почему - то никак не мог представить, что будет ходить в пальто) и выходит с женщиной в мрак, под ледяной дождь, освещая карманным фонариком дорогу... Вечер продолжается без него. Лучистые глаза напрасно ищут его в толпе...

Эти свои мечтания он таил, таил от всех, знал, что будет осмеян: взрослый человек, двадцатичетырехлетний врач!

Но стыдиться их самому? Он не стыдился.

« ... А ты не боишься, товарищ аспирант...» И снова слезы нестерпимой обиды закипали на сердце. « Ну, хорошо, так посмотрим же, посмотрим!»

Утром Антропов решительно воспротивился ело отъезду на Пенченгу - дальний прииск, где уже с полгода не было врачебных осмотров.

- Не отпускай, Костя! - приказала Зоя Георгиевна.

- С недельку отдохнуть надо, - сказал Антропов.

Андрей улыбнулся.

- Хорошо, - сказал он. - Ну, а что будет, если опять случай вроде того?.. Я думаю, лучше будет, если я даже на все время распутицы застряну там.

Антропов молчал. Случай, о котором напомнил Савельев, он рассказал ему сам: год тому назад, в самую распутицу, на Пенченге этой скончалась, не разродившись, женщина.

- Пожалуй... поезжайте... - тихо, но твердо сказал Антропов.

После чаю они стали прощаться. Антропов сжал его руку и долгим взглядом посмотрел в лицо. Щека его дернулась.

- Подождите минуточку, - произнес он глухо и ушел в кабинет.

Слышно было в коридоре, как звякнули ключи и скрипнул ящик выдвигаемого стола.

Вернулся он, держа в левой руке потертый кожаный бумажник, стянутый резинкой.

- Вот, - сказал он, - владейте! - и, улыбаясь, протянул ему бумажник.

Андрей стоял в недоумении. Щелкнув резинкой, он раскрыл подарок Антропова. Сталь инструментов блеснула ему в глаза. Весь набор туго - натуго сидел в кожаных петельках. Отдельно был расположен набор глазных инструментов.

- Константин Ефимович! - « воскликнул Андрей. - Да неужели вы и катаррактами занимались?!

- А как же вы думали? - Антропов рассмеялся. - Участок - вы глазник, вы и ушник! Это у меня, - он показал на бумажник, - тоже еще с брусидовского похода. Всегда можно с собой в кармане... Удобно!...