- Знать, в столице баре так живут теперя.

Мальчонку жаль: дохлый он...

В Холмогорах Ивана поселили под строжайшим надзором. Даже жена Миллера не имела права видеть его. Когда разразилась эпидемия оспы, в Петербург пошел запрос, можно ли допускать в случае болезни лекаря.

Бродя по узкому дворику, мальчик тоскливо вглядывался в щели забора. За домом лежал пестрый луг, цвели неведомые цветы, резвились животные.

- Пусти меня, - робко просил он Миллера.

Тот, вздыхая, качал головой:

- Не велено, Григорий.

- Я не Григорий! Меня Ваней звали. Я царем был.

- Тсс... тише. Услышит кто, ни тебе, ни мне головы не сносить. Кто тебе эту блажь втемяшил? Какой из тебя царь! Царь в каретах золоченых ездит.

- Я видел царя на картинке, - соглашался Иван, - в карете, а вокруг конники. Научи меня грамоте - я читать буду, скучно мне.

- Не велено, - отмахивался Миллер.

Но после одного такого разговора он украдкой принес книгу и, озираясь по сторонам, стал водить карандашом по строчкам:

- Аз... буки... веди... повторяй за мной, горемычный.

Однажды Иван приметил в щелку уединенный дом, также окруженный забором.

- Глянь-кось... вишь, дом стоит. Кто живет там? - обратился он к Миллеру.

- Не знаю я. Рыбак, должно быть. Иди гуляй, нечего тебе тут буркалы пялить.

На следующий день все щели в заборе оказались забитыми. В доме, заинтересовавшем ребенка, жила Анна Леопольдовна. Она умерла в неведении, что ее сын находится в полуверсте от нее.

Следы малолетнего императора усиленно заметали. Он давно жил в Холмогорах, а провизию для него высылали в Ранненбург. Одного немца, у которого нашли отчеканенный ранее рубль с изображением Ивана, сослали в Сибирь.

Годы шли медленной чередой. Полярная ночь сменялась неугасавшим днем, но ничто не изменялось в существовании пленника. Бродя по своему дворику, где на пробивавшейся среди камней траве уже отпечатались следы его ног, и подолгу глядя на яркие сполохи, он мучительно старался припомнить свое детство. Перед ним мелькал образ пышной ласковой дамы; обрывки воспоминаний, волнующих и непонятных, мучили его воображение. В отчаянии он спрашивал у Миллера, у караульных солдат: кто он? Миллер отмалчивался, солдаты смеялись. Иван убегал от них и, зарывшись в грязные подушки, плакал бессильными слезами.

Однажды в ночной, неурочный час его позвали в кордегардию. Незнакомый нарядный офицер с любопытством смотрел на него:

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.