Счастливыми не рождаются

Но мы-то не дети!

И вообще два счастливых человека на компанию – не многовато ли?..

Дальше пошло еще сложней.

Дальше я прихожу в гости. Двое ребят из клуба подросли, поженились и теперь обитают в Москве. Ира работает дворником и готовится в институт на киноактрису, Андрон играет на гитаре в молодежном ансамбле. Верней, играл до последних дней: ансамбль распался, и Андрон временно не у дел. У Иры восьмиметровая служебная комнатка в коммуналке и оклад 90 рублей, у Андрона больные почки и радужные перспективы – словом, социальное и материальное положение молодой семьи можно определить как удовлетворительное.

Сегодня у хозяев небольшое, но все же сборище – человек десять, пожалуй, наберется. Часть ребят приехала из Ростова по разным гостевальным делам. Еще московские приятели, тоже как бы члены клуба: то они ездят в Ростов, то ростовчане ездят к ним, то все вместе – в Загорск, в колхоз, еще куда-нибудь. Еще Аня, заочница пединститута, организатор одного из детских клубов Москвы, близкий друг ТиВи и ехидный критик ее педагогических воззрений. Еще я – сижу, смотрю, слушаю, вопросы задаю. Пытаюсь понять. Гостюю.

Ира с Андроном квартируют в кирпичном доме, видимо, еще прошлого века. Четвертый этаж под крышей. Окно в Машков переулок.

Хорошая комната. Стол есть, стулья – полагаю, от прежних хозяев. Есть проигрыватель и магнитофон, в углу гитара. Что еще цивилизованному человеку надо?

Еще цивилизованному человеку нужны воспоминания. Их в комнате полно: стены густо увешаны фотографиями. Юная балерина в вихре танца. Четыре парня – еще недавно существовавший ансамбль. Самое крупное фото – березовая роща: летний день, белые блики, черные тени. И, наконец, фотопортреты – лица, лица, лица. Множество молодых лиц.

Когда-то была у меня идея – увешать фотопортретами хоть одну стенку. Не для красоты, нет. Просто чтобы эпоха постоянно смотрела на меня человеческими глазами: ведь ничто так не будит воображение, как человеческое лицо.

К сожалению, сам не фотограф. Выпросил у друзей пяток снимков – тем дело и кончилось. Руки не дошли.

А вот у Иры с Андроном дошли. Молодцы ребята. На них эпоха смотрит глазами близких друзей...

А в комнате тем временем включают магнитофон. Мне объясняют: прошлым летом в колхозе праздновали день рождения ТиВи и в ее честь сочинили пародийную оперу на сорок минут. Три женских голоса, три мужских. Три гитары.

Сижу, слушаю. Все точно: рок-опера. Модно постанывают юношеские голоса. И мелодия вибрирует согласно лучшим образцам.

Ирония оперы имеет точный адрес: без жалости и пощады высмеивается уважаемая именинница. Над привычками издеваются. Над внешностью издеваются. Ничего святого!

Впрочем, и в средней школе мальчишки шпыняют не кого попало, а только самых симпатичных девочек. Раздерганные косички – первый признак всенародного признания. Так что ТиВи мне не жаль. О другом думаю: ведь издеваются не как-нибудь, а с помощью оперы! Это же придумать надо, разучить, поставить. Жанром надо владеть!

Неужели игра так здорово учит?

Вот так думаю, а сам продолжаю оглядывать стены. Есть на что поглядеть. Рисунки, гуашь, акварель. По дурацкой, с детства, привычке считаю количество: изобразительное искусство присутствует в комнате в количестве восемнадцати штук. Только портретов хозяйки пять или шесть. Все разные, все интересные, все с любовью к модели. Меня бы кто так рисовал...

Самая любопытная работа – акварель над дверью. Довольно большой лист. Целая картина: на переднем плане, спиной к нам, три фигурки в плащах и маленьких коронах. Король, принц, принцесса. И перед ними, чуть впереди, маленькая добрая дворняжка. Вдали город. Стена, башни, наглухо запертые ворота, наглухо закрытые окна. Вечереет, небо уже темное, а в городе и вовсе черно. Мрачный город, чужой. Но три человека с собакой идут к неприветливой, настороженной стене.

Хозяева объясняют:

– Город жестокий, холодный, и эти трое ушли из него. В лес, в зелень, вообще на волю. А потом повернули назад. Ведь в этом городе тоже люди, нельзя их бросать. Подарок нам к новоселью, Галя рисовала...