Роман
Прохор Савельич Баланин, кладовщик совхоза «Орлинский», встал рано. В половине шестого он уже вышел из дома, выпустил кур из сараюшки и, зябко поеживаясь, зашагал по тропинке через запущенный парк. В совхозе начали сбор картофеля, и Баланин торопился. В шесть к складу должны были подъехать машины за ящиками.
Солнце с трудом пробивалось сквозь густой утренний туман, начинающая жухнуть трава серебрилась от росы. «И не выкосил никто, – пожалел Прохор Савельич. – Скотину люди не держат – коров по пальцам пересчитать можно».
Склад помещался в старой церкви с разрушенным куполом. Закрыли церковь еще в тридцатые годы. Все хотели приспособить под клуб, да так и не дошли руки. После войны устроили здесь склад. Сначала хранили капусту и картошку. Несколько лет назад приезжала какая-то комиссия из района. Сказали, что от сырости здание разрушается. Овощи хранить запретили, и теперь там складывали ящики.
У церкви было пусто – не подъехал пока ни один грузовик. Баланин, с трудом подняв лицо к разрушенному куполу, привычно перекрестился – был Прохор Савельич от рождения горбат, а к старости и совсем скрючился. Ходил, глядя себе под ноги. Открыв огромный амбарный замок, кладовщик вошел в церковь.
«Пока они там чухаются, – подумал Прохор Савельич о шоферах, – я успею дюжину ящиков починить». И пошел было за алтарь взять молоток с гвоздями, но едва не споткнулся о распростертое на полу тело. Баланин хотел выругаться, подумав сначала, что запер с вечера на складе кого-нибудь из деревенских забулдыг, но увидел около головы лежащего лужицу запекшейся крови.
– Этого еще не хватало, – прошептал старик и, опустившись на колени, попытался перевернуть лежащего на спину. Но все его лицо было залито кровью, и Баланин испугался. Ему показалось, что у человека разбит череп.
– Ох ты, господи, беда-то какая, – теперь уже в голос крикнул Прохор Савельич и, поднявшись, побежал к выходу.
К церкви как раз подъехал первый грузовик. Кинувшись к водителю, Баланин замахал руками и закричал:
– Павлик, вылазь поскорее! Человека убили!
Шофер не спеша вылез из кабины и с недоверием глядел на старика.
– Из наших, что ли?
– Откуда я знаю. Весь в кровищи. Пойдем. – Прохор Савельич дернул шофера за рукав ватника.
Павлик шел с неохотой, и старик все время подталкивал его:
– Давай, давай. Может, он жив еще...
Вместе они перевернули лежащего на спину. Это был молодой мужчина с маленькой бородкой и тонкими усиками. Из-под синего старенького халата торчал воротник замшевой куртки.
– Нет, не наш. – Павлик внимательно разглядывал мужчину. – Я его ни разу не видал...
– Никак дышит? – сказал Прохор Савельич. – Ты, Павел, давай его в больницу вези.
– Не надо трогать, – проворчал шофер, – умрет в дороге, потом хлопот не оберешься. Я счас «Скорую» вызову.
– К Филиппычу стукнись, – попросил Баланин. – Все равно мимо поедешь.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.