Ожоги сердца

– Девушка, вас же люди ждут, – заметил я, подойдя к ней. – Опять подгонять! – возмутилась она. – Скажите своему другу: рулевых тяг нет. Пусть приедет через недельку...

Василий Васильевич, видимо, слышал мой разговор с нарядчицей и, пока я возвращался к нему, поспешно сел в машину, круто развернул свой «Запорожец» и дал газу...

Умчался, не оставив ни адреса, ни телефона. Мгновенно в моей голове мелькнули слова Графчикова, сказанные здесь, у машины: «...боюсь, этот мотор подведет». Видимо, на свое сердце он теперь не очень надеялся.

...Он был политруком роты, которая за три дня до начала-войны расположилась западнее городка Шакяй, в восьмистах метрах от границы с Германией. 21 июня во второй половине дня командиры и политруки рот были вызваны в штаб, полка. Им были вручены дополнительные листы топографических карт.

Побывав во всех отделениях и у пулеметных точек, политрук решил лечь отдохнуть. Но заснуть ему так и не пришлось. В 3 часа 30 минут утра 22 июня над границей взвились сотни разноцветных сигнальных ракет. Зловещий фейерверк продолжался недолго. Фашистские войска открыли ураганный артиллерийский и минометный огонь. Через 30 минут перед фронтом роты появились плотные цепи атакующих солдат. Приставив автоматы к животам, они шли и беспорядочно стреляли. Вот гитлеровцы уже приблизились к окопам роты на прицельный выстрел. Последовала команда: «Огонь!»

Застрочили станковые пулеметы. Гитлеровцы заметались и залегли. Отдельные группы пытались перебежками продолжать движение. Однако, оказавшись на открытой местности, были прижаты огнем наших пулеметов к земле. Часа два шел огневой бой. Захватчики покатились назад, оставив на нашей земле более сотни убитых и раненых.

Через три часа атака фашистов возобновилась. На сей раз под прикрытием сильного минометного огня. Как во время первой атаки, так и сейчас политрук Графчиков переползал от пулемета к пулемету, подбадривал солдат, сам ложился за пулемет, показывал, как нужно разить врага. Теперь бойцы вели огонь сноровистее, расчетливее, разили цели метче, даже по выбору. Пулеметчики вели огонь короткими очередями. Уцелевшие фашисты начали окапываться. Отбив еще пять атак, рота сохранила за собой позицию.

23 июня стало известно, что танки и пехота противника прорвали нашу оборону справа и заняли город Вилкавишкис. Рота получила приказ отойти на несколько километров. Противник наседал с трех сторон. Политрук Графчиков отходил со станковым пулеметом последним, обеспечивая отход не только роты, но и всего батальона.

Четыре дня шли кровопролитные бои на подступах к Неману. Командира роты ранило. Политруку было приказано взять командование ротой на себя. Совершив стремительный маневр по болотистой долине, рота Графчикова нанесла удар по флангу противника и обеспечила тем самым организованный отход частей дивизии на новый рубеж;

Так начиналась фронтовая одиссея простого советского человека, в прошлом, бухгалтера колхоза. 31 августа 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР политрук Василий Васильевич Графчиков был награжден орденом Красного Знамени, а еще через месяц, 27 сентября, в боях под Старой Руссой, был ранен – осколок снаряда перебил малую берцовую кость правой ноги... Уехав со станции вслед за Василием Васильевичем, я в первом же справочном киоске узнал адрес и телефон своего фронтового друга, а через час уже стучался в дверь его квартиры в Измайлове. Открыла седеющая женщина. На ее лице печаль, растерянность.

– Вы к мужу? – спрашивает.

– Да, хочу видеть Василия Васильевича.

– Только что увезли в госпиталь...

Догнать «неотложку» так и не удалось: ворота закрылись перед радиатором моей машины. Прорвался к главному врачу.

– В ближайшие дни встреча исключена, – сказал главврач, – он в отделении реанимации.

«Все-таки сработал «взрывной механизм», – грустно подумал я. Но тут же отогнал зловещую мысль. Знаю, Графчиков не сдается без борьбы, выдюжит и на этот раз.

...В сентябре 1941 года из-под Старой Руссы его отправили с эшелоном тяжелораненых в глубокий тыл, в свердловский госпиталь. Лежал он там более трех месяцев, ампутировать ногу не Дал, хотел вернуться в строй «на своих двоих» – это его любимое выражение. Строчку в медицинском заключении «ограниченно годен» настоял заменить на «годен к строевой» и принялся писать рапорта во все инстанции с протестом против назначения в тыловые части. Добился своего...

Он прибыл в нашу 284-ю стрелковую дивизию, сформированную из сибиряков, чуть прихрамывая, но без костыля. На груди орден Красного Знамени полученный из рук самого Калинина. Боевой, опаленный огнем первых дней войны политработник, коммунист. Назначили комиссаром отдельной разведроты.

В конце июня 1942 года немецкие войска начали наступление на Воронежском направлении. Дивизия заняла оборону на подступах к железнодорожному узлу станции Кастора ная, Группа разведчиков во главе с Графчиковым на двух грузовиках была брошена вперед, чтобы выявить силы противника. Разведчики дважды вступали в бой с вражеской мотопехотой. Разгромив в ночном бою колонну, разведчики вернулись в дивизию, на мотоциклах, прихватив с собой и немецкого радиста с аппаратурой.

Двое суток дивизия отбивала атаки танков и мотопехоты на подступах к Касторной, не отступив ни на шаг. На третьи сутки стало известно, что дивизия оказалась отрезанной от тылов. Поступил приказ: отвести полки на новый оборонительный рубеж. Рота же Графчикова была оставлена на северо-восточной окраине станции Касторная с заданием: прикрыть отход лолков, продержаться во что бы то ни стало пять-шесть часов с тем, чтобы полки могли оторваться от наседающего противника.