Есть на востоке добрый город

Сам Ташкент хлопок на своих скверах и бульварах, конечно, не выращивает – но разве был бы большой хлопок без Ташкента? В столице Узбекистана – мозговой центр и генеральный штаб науки и практики хлопководства. Здесь кузница кадров – у большинства знаменитых ирригаторов дипломы ташкентских вузов и техникумов. Ученые Всесоюзного института хлопководства – он находится в Ташкенте – победили страшную болезнь хлопка «вильд» – примерно то же, что рак для человека. Свободны от этой болезни, избавлены от нее лучшие сорта, созданные в лабораториях и на опытных полях Ташкента.

Поэмы и докторские диссертации в Узбекистане посвящают воде. Любой день и любое столетие в жизни узбекского народа – это борьба за воду. Великая веха, от которой идет отсчет новой истории здешней земли – кремлевский декрет 1918 года об оросительных работах в Туркестане. Под ним стоит подпись: В.Ульянов (Ленин). Сегодня нигде в мире не существует такой мощной и такой эффективной ирригационной системы, как в республике.

В горах начинается путь ташкентской воды. Без нее нет хлеба и нет хлопка, нет стали и нет машин, нет цветов и нет бетона.

...Высота – четыре тысячи метров над уровнем моря. Зимой – свирепая пурга, туманы, лавины. Нет никаких средств пробиться туда в непогоду – вертолет оказывается бессилен. И все же двенадцать месяцев в году ташкентские ученые несут там вахту, держат руку на пульсе ледников. Чтобы заранее предупредить о неожиданностях. Чтобы были хлеб и хлопок, машины и сталь, бетон и цветы.

Мне довелось побывать в Ташкенте на международном симпозиуме, организованном Программой ООН по окружающей среде (ЮНЕП) и Государственным комитетом СССР по науке и технике. Он назывался «Борьба с опустыниванием путем комплексного развития». Опустынивание? Слово это пока еще не прижилось на страницах «большой прессы», хотя, как ни печально, к нему придется привыкнуть. И, увы, надолго.

Задумаемся над такими цифрами... Согласно данным ООН, площадь антропогенных, или, проще говоря, возникших в результате неразумной человеческой деятельности пустынь составляет 9,1 миллиона квадратных километров. На этой площади проживает около 400 миллионов человек, то есть 12,8 процента населения мира. И площадь эта неуклонно и зловеще расширяется. Сахара движется на юг со скоростью от 10 до 50 километров в год. Ежегодно африканцы теряют полтора миллиона га – площадь, равную Ямайке. Каждое десятилетие – площадь Чехословакии. Бывший Генеральный секретарь ООН Курт Вальдхайм предупреждал: «Не пройдет и 50 лет, как наступление пустынь может совершенно стереть с карты Африки три или четыре страны». И под угрозой не только Африка.

На земном шаре немало уголков, где дремлют, утонув в песках, величественные развалины – остатки дворцов и храмов, воздвигнутых во времена, когда были цветущими эти края. Известно, что страны Северной Африки были житницей Римской империи. А как обстоит дело сегодня? 96 процентов территории Египта – пустыня. Половину своих пахотных земель потерял Тунис. Участники космического полета «Союз» – «Аполлон» наблюдали гряды мигрирующих песков на огромном протяжении в районах Ливии, Судана, они тянутся до озера Чад.

А в ташкентских парках и скверах журчали струи миниатюрных фонтанчиков, деревья бросали густую тень, словно напоминая, что и такой может быть земля, отвоеванная у пустыни, – она ведь рядом, буквально у порога города, пустыня. Но не она наступает на Ташкентский оазис – хлопковые поля и фруктовые сады шаг за шагом, гектар за гектаром продвигаются туда, где еще вчера были пески.

В Советском Союзе около одной пятой территории занимают пустыни и полупустыни. На этих территориях живет не менее одной пятой населения нашей страны. Участников симпозиума познакомили с реальными достижениями в борьбе против опустынивания. Им никто, естественно, не предлагал некий универсальный эликсир, с помощью которого невозможное становится возможным, – в докладах узбекских ученых и других советских участников речь шла об экономических и социальных предпосылках и условиях решения экологических проблем, о проектах, реализованных или реализуемых в Голодной степи, в Каршинской степи, о дискуссии по смелым и спорным идеям. Участникам симпозиума был подробно, детально, по-деловому представлен советский опыт комплексного аграрно-индустриального освоения засушливых районов. Откровенно говорилось и о плюсах и о минусах, не только о победах, но и о проблемах и просчетах – ведь не для фанфарных ликований был созван симпозиум. Ташкент учит. Ташкент учится. Вероятно, было бы безрассудно в каждом узбеке искать черты несравненного Ходжи Насреддина. И все же... Лукавый и озорной юмор, смею утверждать, непременная особенность узбекского характера. Если в ташкентском автобусе вместо грозных предупреждений о карах, ожидающих безбилетного пассажира, читаешь слова «Плата за проезд: с билетом – 5 копеек, без билета – 5 рублей», то понимаешь, что написать это мог только человек, чувства юмора не лишенный.

...О встрече с первым секретарем Ташкентского горкома комсомола Саибджаном Алиевым мы договаривались, когда рабочий день давно кончился. «Ничего, что так поздно? – спросил я. – Дома, наверное, ждут?» «Барашек хочет жить, мясник хочет мяса, – весело ответила телефонная трубка старой узбекской пословицей. – У вас же дело, и оно должно быть сделано...»

Быстрый, подвижный, с живыми глазами, легко взрывающийся шуткой, Саибджан четко и точно рассказывал о том, чем определяется сегодня жизнь Ташкента и его комсомолии. По образованию он инженер-автодорожник, из первого выпуска Ташкентского автодорожного, младшего брата Московского автодорожного института. Диплом № 2 получил в семьдесят третьем году.

– Город у нас молодежный, – говорил Саибджан. – Ну, и понятно, что нет таких городских проблем, которые комсомола не касались бы напрямую...

Саибджан посвятил меня и в маршруты «семестра в рабочей спецовке», который прошли студенческие стройотряды ташкентских вузов, и о том сообщил, как комсомол города участвует в реконструкции старых заслуженных предприятий, и интересно рассуждал о проблемах ташкентской «махали» – своего рода микрорайонной общины, традиционно сложившейся в давние времена и логично вписавшейся во времена сегодняшние. Упоминал и о том, как в парке Ленинского комсомола пустили простоявшую бог весть сколько детскую железную дорогу, и как сказочный городок для ребят построили, и о комсомольско-молодежном кинотеатре «Искра» рассказывал, где организуются после сеанса дискуссии с деятелями искусства, и о комплексе магазинов «Малыш», «Пионер», «Юный техник», находящемся под шефством комсомола города, и об операции «Забота» – о помощи ветеранам войны и труда, и о 70 юбилейных объектах к 2000-летию Ташкента – от памятной стелы до жилых домов, – ответственность за которые взял на себя городской комсомол. И о многом, многом другом.

Я записал в блокнот новые адреса, появившиеся за время, пока не был в Ташкенте. Дворец дружбы народов... Мемориальный комплекс «Скорбящая мать», посвященный солдатам, которых не сумели спасти в военных госпиталях Ташкента... Новые станции метро: «Навои», «Узбекистанская», «Проспект Космонавтов», «Айбек», «Ташкент»... Дворец пионеров и школьников...

По этому адресу я и отправился следующим утром.

Просторно, размашисто построенное здание с легким намеком на стилистику и линии национальной архитектуры. В нем было свежо и прохладно – даже не верилось, что за дверями несусветное пекло.

Мухабат Ширбутаева, методист пионерского сектора, стройная, изящная, большеглазая, с ослепительной улыбкой девушка сообщила, что во Дворце сейчас работают 240 кружков, занимаются в них больше 7 тысяч ташкентских детей.

Мы постояли в Ленинском кабинете возле тематической карты «Имя Ленина на карте Узбекистана». Там помечены колхозы, совхозы, библиотеки, заводы, два города – Ленинск Андижанской области и Ульянове Джизакской области. Побывали в Зале космонавтики с действующим тренажером и пультом управления полетом, с портретами космонавтов и автографами тех из них, кто побывал здесь: Джанибеков, Иванченков, Жан-Луи Кретьен...

Посмотрели стенды, на которых представлены работы кружка национальной вышивки – нарядные тюбетейки разных фасонов и рисунков, с узором ташкентским, кокандским, самаркандским, пестрые сюзанэ – декоративные коврики со своенравным орнаментом... Читали объявления Клуба интернациональной дружбы, организовавшего Ярмарку солидарности: работы кружковцев продавались, а вырученные средства были переданы в Советский фонд мира.

А потом мы прошли в Музей боевой славы. Реликвии Панфиловской дивизии... Портреты тех, кто занимался в кружках Дворца пионеров до войны – он был открыт еще в 1935 году. В сорок первом кружковцы ушли на фронт. Многие не вернулись. Юрий Ивлев еще в детстве «заболел» небом, ходил в авиамодельный кружок потом в аэроклуб. С первых дней войны, после окончания Чкаловского летного училища, на фронте. Сражался в небе Москвы, Украины, Белоруссии, летал на Берлин. Осенью сорок четвертого стал Героем Советского Союза. Капитан Ивлев погиб, повторив подвиг капитана Гастелло... Айтуган Саматов посещал музыкальный кружок, руководил пионерским шумовым оркестром. С сорок второго на фронте, минометчик. Погиб смертью храбрых в битве за Орел в феврале сорок третьего... Рафаил Петросян занимался в математическом кружке, с 22 июня сорок первого – на фронте, разведчик. 26 августа погиб в рукопашном бою на лесной поляне... Михаил Меш, гордость секции бокса Дворца пионеров. Стал чемпионом Узбекистана в наилегчайшем весе. Воевал смело и отчаянно. Погиб летом сорок второго...