Где так многогранно желанье жить,

Мне, сильному, только добрей, и проще,

И человечной хочется быть.

Вот это уже прямое продолжение и развитие главной темы предыдущей книги, темы нравственного обновления, характерной для поэзии шестидесятых годов. Но роль лесного отшельника как жизненная позиция не по Яшину. Сам он, избегая высоких слов, говорит об этом по-солдатски коротко и суховато: «Не положено». И конечно же, здесь, в лесном уединенье, все равно невозможно отрешиться от людских забот, ибо даже в доме под старой крышей сегодня нельзя не почувствовать, что «век не тот, не тот народ!».

Яшин осторожен на обещания и скуп на слова. Он хорошо знает трудности социалистического преобразования деревни. Но в нем глубоко коренится вера в будущее, зиждущаяся на общности его судьбы и судьбы русской северной деревни.

... Круговращение природы вновь и вновь приводит поэта к житейским делам, к насущным заботам, которыми жив человек и каждый день и на многие годы вперед. А Яшин жил все эти годы беспокойно, нервно и только временами бежал в охотничью избу, ища уединения и покоя, чтобы привести в порядок нервы, успокоить мысли, дать остыть чувствам. Состояние же непокоя, желание перемен, желание чего-то такого, что всколыхнуло бы чувства, обожгло сердце, высекло искру творчества, тоже сказывается в его стихах остро, порою даже болезненно («Лирическое беспокойство», «ВМТ»). Яшин размышляет: стремление каждого человека к своей ВМТ, к вершине жизни, достижение ее, может быть, и есть настоящее счастье?.. Нет, все в жизни оказывается сложнее.

Я - человек,

И, чтобы жить,

Я хочу одолеть свою слабость,

Свою ВМТ,

Уйти от равновесия,

Даже если в нем мое счастье.

Читатель, наверное, обратит внимание на то, что Яшин, который, кажется, так прочно укоренился в народно-поэтической традиции, заговорил верлибром. Что это - эксперимент? Возможно. Но никак не ради самого эксперимента. Такого с Яшиным не может случиться. Значит, что-то из ряда вон выходящее побудило поэта обратиться к необычной для него форме свободного стиха, к необычной форме поэтического самовыражения...

У Яшина несколько стихотворений, написанных свободным стихом. Вот еще одно из них - «К тебе обращаюсь, душа моя!». Как и «ВМТ», оно написано об очень личном и значительном. Яшин размышляет о поэзии, пытается постигнуть, что же она такое в нашей жизни и что такое по отношению к человеку-творцу, к поэту. И приходит к выводу, что поэзия - повсюду, она «в природе, в людях», она существует «как биотоки вселенной». «А поэт - вроде приемника». Но если он истинный поэт и человек «думающий и страдающий, он пропустит волны поэзии через свою судьбу, через свою душу».

Последние строки звучат как заклинание: «Весь мир - поэзия. И я обращаюсь к тебе, душа моя: будь хорошим приемником, чутким, многодиапазонным, всеволновым, как двадцатый век, - приглушена одна волна, переходи на другую, чтобы ощутить поэзию как биотоки людских сердец».

Можно критически отнестись к яшинскому верлибру. Мне, например, он не кажется органичным для него. Но нельзя не заметить, что поэт правильно почувствовал необходимость иной, непривычной для себя формы (он избрал свободный стих) в том случае, в котором ему потребовалась большая внутренняя свобода и раскованность высказывания. Подлинность чувства очевидна, даже несмотря на некоторый рационализм образной структуры. Но это уже не за счет верлибра. Рационалистическое начало кое-где обнаруживает себя и в рифмованном стихе. Обнаруживает под покровом внешней экспрессии. Например, в стихотворении «Все можем» с его газетно-риторической структурой и совершенно рассудочной концовкой, в некоторых других стихотворениях...

Аналитическая волна, захватившая в шестидесятые годы поэзию, не всегда шла по глуби, она выплескивалась и на мелкие места. Не у всех поэтов доставало опыта проникновения в интеллектуальную сферу современной действительности. И традиционные лирические медитации порою подменялись голыми абстракциями, логическими построениями, образно-эмоциональная система понятий подменялась рассуждательством. Не избежал этих слабостей и Яшин.

Но если говорить в целом об этом периоде его творчества, то нельзя не заметить, что в стихах поэта живет страсть и мысль человека совестливого, беспокойного, даже, как говорят на милом Яшину Севере, рискового. Позднее же он органично войдет в лирико-философскую струю поэтического развития. А в пору нравственной «реконструкции» по контрасту с тихой задумчивостью у Яшина вдруг прорывается жажда опасности, риска, небывалых ощущений. Что переживает этот как будто бы достаточно рассудительный человек, стоя на горной вершине?

До крика охота.

До муки Шагнуть с отвесной стены, Чтобы, раскинув руки, Проверить: Сбываются ль сны.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.