- Давай, Гурвич. Плантуй, твое дело.
- Ну, что я! Почему я? Мое митинговое дело. Антон работает уже, это же факт.
- Ты горячился тогда, забыл.
Но Гурвич не ответил. Заморенный, измочалившийся, как старый банный веник, в постоянной беготне по фабрикам и заводам, он устал от речей, слов, галдежа, от усиленной работы мысли. Глаза сели вглубь и плавали в искрящейся мути; полуголодный и оборвавшийся, он уже не мог говорить, ею все время дергало и корежило, как человека стянутого ревматической болью.
Он болтнул головой в сторону Антона и отвернулся, глотая широко открытым ртом струю холодного воздуха, падавшего через узкую оконную фортку.
Кто - то засмеялся и сказал: - упестовался.
- Ах, если бы завалиться спать, - бормочет Гурвич, едва улавливая смысл произносимых Антоном слов.
- Вот приблизительная схема наших действий, мы...
- Ах, если бы завалиться спать!
- Должны, чеканит Антон, - провести ряд митингов: у Цинделя, Кушнарева, Сытина, Сиу и на Прохоровской.
- Ну, это - Гурвичу.
- Товарищ Утробина, Ревякина и Шумилин остаются здесь работать в типографии, придется обслуживать все районы; Андрейку приспособим для связи между Пресненским, Хамовническим и Рогожским районами.
Важно еще знать о настроении в войсках, может быть товарищ Антохин осведомит нас?
Не поднимаясь со стула, отозвался смуглый, похожий на цыгана, офицер. Ниже среднего роста, почти мальчик, он производил впечатление скромного и тихого человека. Его тенорок, мягкий и нежный, едва был слышен.
- Видите ли, товарищи, трудно, конечно, сказать относительно всего полка, что же касается моей полуроты, то, разумеется, я бы...
- Как ты мямлишь, Саша. - вмешался другой офицер, - вот уж, ей богу, манера у человека. Надо прямо сказать, товарищи, что полурота товарища Антохина вполне подготовлена, куда угодно пойдет. Сашка напрасно скромничает. Самый Ростовский полк...
- Гробовский, Гробовский, ты увлекаешься, - замахал обеими руками Антохин, и даже ногой топнул в волнении.
- Я, - горячился Гробовский, - но черт же тебя возьми!
- Тише, товарищи, тише, - испуганно вскочил на середину комнаты Гурвич, - стреляют, слышите? Там же стреляют!
- О, черт! А где часовые? Тушите огонь, тушите!
В 12-м номере читайте о «последнем поэте деревни» Сергее Есенине, о судьбе великой княгини Ольги Александровны Романовой, о трагической судьбе Александра Радищева, о близкой подруге Пушкина и Лермонтова Софье Николаевне Карамзиной о жизни и творчестве замечательного актера Георгия Милляра, новый детектив Георгия Ланского «Синий лед» и многое другое.