- Да? Ну, идем, идем.
- Я сначала думал к вам опять.
- Там теперь слежка, туда нельзя.
Идут молча еще несколько минут, кончились аллеи. Слева бега, направо Старая Башиловка. В тени уснувших домов темней и как будто еще пустынней. Впереди частый топорок Надиных торопливых ног.
Наконец, Надя остановилась, чутко прислушиваясь. Продвинулись вглубь переулка еще шагов на двадцать, нырнули в узкий, почти незаметный в темноте, проход между каменной стеной и казарменного вида домом.
Тихий, короткий свист и покашливание.
- Свои, свои. Семь, сорок пять.
- Товарищ Утробина? Здравствуйте!
- Ну, что там?
- Подходят, положим, не знаю - все ли. Вы тут аккуратней, воды зачерпнете, держитесь стены.
* *
Шли, ощупывая ногами землю, через короткий промежуток пискнула на ржавых петлях калитка, перешли небольшой грязный двор с густым запахом болотной прели и скрылись под навесом. Надя толкнула перед собой и открыла дверь, пропустила Андрейку; долго шарилась в темноте, что - то отыскивая, чиркнула спичкой и зажгла фонарь.
Андрейка осмотрелся, увидел разбросанные стулья, кипы рогожи и разный хлам, покрытый пылью и паутиной. В углу валялся большой опрокинутый стол.
- Черт его знает: чулан, не чулан. Надя поставила фонарь, и отодвинула стол в сторону; открылся узкий проход в подвал. Освещая дорогу, спустились вниз, стол снова поставили на место. Теперь находились в просторной комнате, обитой толстым желтым картоном. Стоял туг, покрытый брезентом, типографский станок, по углам и на полках лежали кипы бумаги. Андрейка уставился на Надю - Куда же мы попали - то?
- К себе, - сейчас узнаешь. Запомни ход, не один раз нырять придется.
Надя прошла в угол и стукнула отчетливо и громко два раза.
К великой Андрей хиной радости, совсем ясно послышался голос Антона.
- Который час?
- Семь, сорок пять, - ответила Надя.
- Пароль, - догадался Андрейка.
В 11-м номере читайте о видном государственном деятеле XIXвека графе Александре Христофоровиче Бенкендорфе, о жизни и творчестве замечательного режиссера Киры Муратовой, о друге Льва Толстого, хранительнице его наследия Софье Александровне Стахович, новый остросюжетный роман Екатерины Марковой «Плакальщица» и многое другое.
От октябрьской забастовки к декабрьскому восстанию