Он неуклюже поворачивается, чтобы идти, и бросает через плечо:

– Ладно, попробую...

Мне это «ладно» что-то не по душе.

– Так у вас чудо-палисадник и стол с дюралем? – тороплюсь я его задержать.

– Отличный! – оживляется Калгушин. – Режемся по пять часов кряду. Стол уж очень подходящий для этого дела...

Я чувствую ненависть к этому столу-людоеду, обитому броней дюраля, вытертому до блеска рукавами и ладонями.

– Ликвидировать? – переспрашивает Калгушин. – Нет, жалко. Я все ж таки не монах. Друзья соберутся... То да ее.

Я собираюсь с мыслями, чтоб ответить, но он уже отворяет рывками двери одну за другой, потом бросает их, н школа сотрясается от ударов и звона стекла.

Что ж, будем надеяться! Неужто ж не победим этот проклятый стол?

Гак, вероятно, входят впервые в Большой. театр, Третьяковку, Эрмитаж – словом, в храм, созданный человеческим гением.

Он прикрыл за собой дверь и оглядел длинный коридор, раздевалку, ряды дверей в классы. Казалось, он давно стремился сюда, торопился, бежал – и, наконец, вот он здесь. Правая его рука пробежала по решетке раздевалки, левая коснулась стены. Так, стоя с расставленными руками, он глубоко втянул в себя воздух, замотал головой и тихо засмеялся.

– Хорошо, черт возьми!

Обветренное лицо. Кожаная куртка, добротные сапоги, какие носят в тайге.

– Вы в вечернюю школу?

– Два года не был в Москве, – как бы извиняясь, сказал он, – и вообще в городах... Экспедиция. Оторвался от всего. Изголодался. Последние полгода только и думал: «Учиться, учиться...»

Он наклонился к расписанию, покрытому крошками глины и пылью.

– Физика.,. Алгебра... Литература... Потом подошел к низенькой парте первоклассника и втиснул в нее свое большое тело.

– Хотите заняться русским языком?

– С удовольствием! – Он хотел привстать, но вместе с ним поднялась насунутая на него парта.

Я положил перед ним лист бумаги, ручку и сборник упражнений.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.