– Ничего! Мы его, свеженькое-то, керосином!

Я долго была в саду. А когда мать окликнула меня, Илья Федорович был уже в чистых брюках, и голос его снова звучал свежо и уверенно.

– Нет, ты не права, Лиза! – внушал он матери и даже грозил пальцем. – Всего-то полтора года осталось – и диплом у тебя в кармане. Все! А там читай! Изучай! Отработала, и читай! Хочешь – историю, хочешь – географию. Правда, Свет? – подмигнул он мне, запирая калитку. – А то сейчас я тебе книжки могу давать и лекции. Почерк у меня отличный.

Мы шли гуськом от дачи Ильи Федоровича. Уже с мышиной бестолковостью пробегали под ногами скукоженные листья. Деревья смыкались над нами.

– Илья Федорович – очень неплохой человек. – Мать глядела вслед электричке, умчавшей его домой, и прижимала к себе большой, но аккуратный сверток с яблоками. – Он студент исторического факультета, – с гордостью, но и с завистью сообщила мать, и зависть нарастала. – Он уже на третьем курсе и специализироваться будет по Древней Греции, – вздохнула она.

Ненависть к Илье Федоровичу закипела во мне как смола.

Раньше мы спали с матерью вместе на широкой тахте с резными ножками. Но еще весной Хреновы – наши соседи по коммуналке – приобрели новую мебель. Глава семейства Сергей Сергеевич, шмыгая носом после обмывания покупки, вышел на кухню покурить, но, распираемый подступившей добротой, вошел к нам в комнату без всякого предупреждения.

– Елизавета, – начал он и откашлялся, поднеся руку ко рту точно так, как это делают в кино. – Ты молодая, тебе жить, девку растить, – разговорился он было надолго, но тут встретился взглядом с сухими и злыми глазами моей матери. Полуночные видения порой так сильно отзывались в ней днем, что она придавала чрезмерное значение таким мелочам, как стук в дверь или приветствие. – Мы тут выпили, конечно, – стал оправдываться Сергей Сергеевич, – мебель новую обмыли. Может, мне до смерти теперь с ней жить.

Его несколько напыщенное смущение отозвалось в неустойчивом настроении моей матери, и глаза ее заблестели влажно.

– Проходите, Сергей Сергеевич, садитесь. – Мать встала из-за чертежной доски и стремительно шагнула навстречу соседу.

Сергей Сергеевич вновь откашлялся, и тон его опять поменялся на покровительственный:

– Я на два слова зашел, сказать хотел. Девка у тебя растет – спать вам пора врозь. – Сергей Сергеевич распалился и продолжал с напором: – Кровать у нас освободилась, полуторная, сетка крепкая, ролики все целые. К вечеру Толька с Гришкой перетащут ее к тебе.

Он важно выплел, а мать, нервно ежась, отошла к окну, и со спины видно было, что она в досаде.

И мне непривычно, пусто стало спать одной – не хватало мягкой тесноты, успокоительного аромата «Белой сирени» и еще какого-то запаха, такого родного и ничем не восполнимого днем, даже когда, прижавшись к матери, я слышала легкую табачную горечь, сквозь которую пробивалась только «Белая сирень».

Несмотря на старость, Зинаида Ефимовна выполняла общественные поручения. Она, как правило, сопровождала старших ребят в поездках в музеи. Почему это делала чаще всего она, а не молодые преподаватели специальных предметов, мне неизвестно. Но и тогда я понимала, что для музеев Зинаида Ефимовна подходит больше, чем, например, учительница литературы из пятого класса Любовь Павловна, красивая, как Лолита Торрес.

Первоклассников в музеи еще не возили, но однажды в конце октября Зинаида Ефимовна задержала меня в коридоре:

– Светлана, завтра мы с ребятами из пятого класса собираемся в Музей изобразительных искусств. Если захочешь и сможешь, поедем с нами.

– Я хочу, – сразу откликнулась я не на смысл предложения, а на уважительную и заинтересованную интонацию ее голоса.

– Если не передумаешь, сбор в 10 часов у школы.

Было золотистое октябрьское утро, теплое и тихое. Я шла к школе по старой липовой аллее, пронизанной лучами, а за ветвями мне все чудились дворцы.

• Страницы:
• предыдущая
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• 6
• 7
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.