Каспаров был в отличном настроении. В Загульбе светило солнце. Матч в Ленинграде казался уже далекой историей. Через несколько дней он улетал на соревнования, впереди ждали другие интересные турниры, по которым он соскучился, по его словам, отпраздновав летом «трехлетний юбилей неучастия». Тем не менее разговор мы начали все-таки с шахмат (так попросил сам Каспаров):

– Как вы оцениваете матч-реванш?

— Это очень специфичное соревнование, требующее особого психологического настроя. Ведь противник покушается на звание, которое ты с таким трудом завоевал. Я вошел в матч после предыдущей встречи так быстро, что практически не успел погреться в лучах чемпионской славы. Но одно хочу еще раз повторить – в счастливом для себя исходе матча не сомневался. Это не хвастовство, а твердая оценка сил. Хотя, по моим предположениям, должен был быть счет в мою пользу больше и матч должен был закончиться раньше. Если прежде говорили, что Каспаров выигрывает у Карпова благодаря памяти на множество дебютов, то сейчас это явно не соответствует истине. Мой противник был замечательно изобретателен в дебюте, и все мои победы (кроме, 4-й партии) не связаны с преимуществом, полученным в дебюте...

— Вы говорите о своей победе с такой уверенностью, как же объяснить три поражения подряд?

— Да, я проиграл 17-ю, 18-ю и 19-ю партии. Но перед этим победил в 16-й, разрыв составлял три очка – и я не представлял себе, что противник сумеет исправить положение. Полностью расслабился, а Карпов продолжал бороться. И как бороться! Если в 18-й я перед откладыванием выигрывал партию любым ходом, кроме того, который избрал, то 19-ю проиграл по делу. Пришлось мобилизовывать все свои резервы. Внимательно пересмотрел сыгранные партии, убедился, что виной всему мои грубейшие ошибки, и решил их больше не повторять. Но, с другой стороны, как говорит мой учитель Михаил Моисеевич Ботвинник: «Не было бы этих трех поражений, ты не создал бы 22-ю партию». По своей красоте она исключительна – это признал и Карпов.

— С сентября 1984 года и по октябрь 1986-го вы сыграли с Карповым 96 партий – небывалый результат в матчах за первенство мира. Не устали?

— ...Есть немного. Вы добавьте еще – просидели за одним столиком более 450 часов. Мы изучили друг друга досконально. И поскольку я убежден, что Карпов возьмет верх над Соколовым, то на следующий год (результат неразберихи с циклами, устроенный ФИДЕ) мы снова начнем матч. Себя уже не жаль, жаль зрителей.

Когда в 23-й партии Анатолий Евгеньевич предложил ничью, я развел руками: «Это такое заманчивое предложение...» Так был окончен матч. Кстати, по числу побед после этого марафона счет стал 13:12 – символические цифры, ведь я тринадцатый, а Карпов двенадцатый чемпион мира.

— Последнее о матче. Он был проведен по необычной формуле. Вы в свое время высказывались против разделения матча на основной и матч-реванш, не изменилось ли после победы ваше отношение к этому правилу?

— Оно по-прежнему отрицательное. Такая формула нарушает ход спортивной борьбы. Спортсмен настраивается на матч как единое соревнование, а в итоге получается два матча. И сейчас я считаю, мы провели, два разных соревнования. Иное дело, в целях популяризации шахмат матчи за звание чемпиона мира могут проходить и за рубежом (я убежден, что ближайшее десятилетие в нем будут играть лишь советские гроссмейстеры), но лишь с согласия его участников. Тем более что средства массовой информации легко могут сделать зрелище матча доступным не только для 700 человек в зале, а для миллионов и миллионов зрителей. Пример – 8-й канал ЦТ в Москве. С восьми и до десяти -вечера по нему транслировали (без комментариев) сцену Белого зала гостиницы «Ленинград».

— Вы говорите, что матчи на звание чемпиона мира отлучили вас на три года от шахматного мира. Каково тогда, на ваш взгляд, их значение? Может быть, их следовало проводить по другому принципу?

— Наш с Карповым случай особый и не характерный. В принципе же матчи за звание чемпиона мира – двигатель шахматного прогресса. Именно этот матч определяет стратегические пути развития шахмат, так как в нем обычно встречаются шахматисты разных направлений, и они непосредственно за шахматным столиком выясняют, чей стиль в настоящее время прогрессивнее. В этих матчах определяется и дебютная мода. К сожалению, за три последних года состоялось слишком много игр чемпионского ранга и внимание к ним несколько притупилось. Но я надеюсь, что в будущем, при нормальном ритме, матч на первенство мира будет иметь, как и прежде, огромное значение для пропаганды шахмат, развития теории.

Творчеству предела нет. В, казалось бы, изученных позициях мы внезапно открываем ходы, о которых прежде и не подозревали. Внутри каждой шахматной партии бесчисленное множество тайн. Именно это делает игру вечной. И столетний юбилей матчей за мировую корону только открывает счет вековым датам.

Долгое время велись споры, как определить чемпиона: в матче или турнире? Мнение на этот счет у меня одно и категорическое.

Звание чемпиона мира – это звание сильнейшего шахматиста планеты. И оно может быть завоевано только в единоборстве. Поэтому никаких иных вариантов, кроме поединка между чемпионом и претендентом, я не приемлю.

Турнир – это дело случая. В турнире, где играет несколько человек, могут произойти и не шахматные события. Отбор может быть самым разным, но, кстати, за все время, независимо от выбранной системы, на чемпиона всегда выходил сильнейший. Претендент в споре один на один должен доказать, что он сильнее чемпиона. Финал – итоговое состязание. Как известно, чемпионы мира в футболе, баскетболе, волейболе и т. д. определяются в финальных встречах.

Этой системе уже сто лет, и она доказала свою жизнеспособность. В шахматах нет прецедентов, когда кто-то случайно становился чемпионом. Шахматная корона всегда принадлежала только сильнейшему спортсмену.

— Известно, что за последний месяц вы успели провести сессию в школе Ботвинника – Каспарова и активно занимались своими президентскими обязанностями клуба «Компьютер», расскажите об этой работе.

— И школа, и клуб – работа с детьми, воспитание преемников – главная моя обязанность после пропаганды шахмат. Клуб «Компьютер», вдохновитель которого академик Евгений Павлович Велихов, он же и его вице-президент, призван научить детей с самого раннего возраста легко работать с персональным компьютером, обращаться с ним, как, к примеру, с телефоном. Стать президентом и принять участие в создании «Компьютера» мне предложил академик Велихов, я с радостью согласился. Работа в клубе мне нравится и приносит истинное удовлетворение.

Школа Ботвинника открылась после семилетнего перерыва. Занимаются в ней ребята, проявляющие способности к шахматам. На занятиях, мы называемих сессиями, юные шахматисты присутствуют вместе с тренерами. Задача школы не просто научить играть, а прежде всего привить начинающему спортсмену чувство ответственности за каждую партию, психологическую устойчивость в игре. В свое время в школе Ботвинника учился Карпов, учился в ней и я, и многие другие советские гроссмейстеры и мастера. Михаилу Моисеевичу Ботвиннику одному уже нелегко проводить сессии, на которые съезжаются в дни школьных каникул пятнадцать ребят и каждому из них необходимо подготовить домашнее задание на несколько месяцев, у каждого его проверить. И когда я в прошлом году завоевал чемпионский титул и накал подготовки к матчам спал, то решил помочь в работе школы Ботвинника. В подмосковном профсоюзном доме отдыха «Пестово» прошли две сессии. Есть у наших ребят уже успехи на всесоюзных соревнованиях и даже на международных. Например, 14-летний школьник из Еревана Владимир Акопян стал чемпионом мира среди кадетов (группа младших юношей).

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• следующая

Представьтесь или зарегистрируйтесь, чтобы участвовать в обсуждении.